Далекий друг

Странная логика

В Советском пионерлагере под Варной первым из нашего отряда, кто вызвал чисто внешнюю симпатию и с кем я потом сдружился, оказался Пепик. Он оказался чехом, во что я не сразу поверил, настолько чисто он говорил по-русски. Еще больше я удивился, когда узнал, что его полное имя звучит как Йозеф. Уже потом я узнал, что Пепик – это чисто пражская уменьшительная форма от этого имени, а во всей остальной Чехии мальчиков с таким именем зовут Йоска. Зато по всей Чехии имя Ян "сокращают " как Гонза. Логики тут никакой нет, «эти слова надо просто запомнить» (с).

Как угостить друга

После возвращения в СССР я с Пепиком поддерживал переписку. Сначала письма приходили с явными следами перлюстрации, потом, видимо, «где надо» разобрались, что это пишут два пацана, и оставили нас в покое. В 68-м году письма стали приходить с большими перерывами, одно письмо пришло просто распечатанным. Потом перестали приходить вовсе. Однако, лет пять спустя вдруг у нас в квартире раздался звонок – это Пепик, который тоже закончил вуз, собрался приехать в Москву из Праги в командировку и захотел повидаться.

Мы встретились на Манежной рано утром,. Обрадовались друг другу, ведь не виделись 10 лет – расстались мальчиками, встретились мужчинами (оба уже успели жениться). Начались расспросы, но я параллельно лихорадочно соображал, куда бы отвести Пепика позавтракать – ему надо было к 12-ти на переговоры, а мне – того раньше на работу. Напоминаю – дел было в 73-м, единственная несколько похожая на кормилку организация (не считая ресторанов, которые еще закрыты, да и не с моими заработками туда было соваться) - бутербродная на улице 25-го Октября, но туда тянулась стометровая очередь. По всей улице тогда больше ничего кормящего не обнаруживалось. Мучительно соображая, куда бы еще можно нырнуть подкормиться, отчаянно озираясь в надежде наткнуться взглядом на какую-то забытую мной пищеточку, я провел гостя столицы к Дзержинскому (но там не кормили), потом по Кировской и, в конце концов, мы оказались перед  дверью квартиры моих родителей.

Вот тут все и разрешилось самым благополучным образом: в выходные у родителей собирались по какому-то праздничному поводу друзья, и в холодильнике у мамы пребывали остатки колбасы, получше докторской, какой-то сыр и даже остатки суперредкой и дефицитной даже сейчас черной икры. Так что накормили мы гостя на славу, а у него могло сложиться превратное представление об уровне благосостояния советской интеллигенции.

Папимамина шутка

До сих пор неловко вспоминать… Мы тогда уже жили с Танькой и новорожденным Женькой в Бобровом переулке в коммуналке на 4-м этаже, а мои родители иам же, но в своей отдельной – на 2-м. Перезванивались мы тогда с Пепиком нечасто – и дозвониться по  международному телефону получалось не всегда, да и весьма недешевое это было удовольствие… К тому же, наш сосед по как-то после одного такого нашего разговора, ведшегося по-чешски (ну, я считал, по крайней мере, что говорю по-чешски), что-то провякал про недопустимость разговоров с иностранцами да еще на иностранном языке. В основном обменивались поздравлениями с праздниками да Пепик предупреждал о приездах в Москву. В общем, тогда каждый разговор с Прагой был неким событием в жизни.

И вот как-то раз весной в воскресенье вдруг у нас в квартире раздается телефонный звонок, и мама из квартиры снизу срывающимся голосом говорит мне в трубку, что звонит Пепик, и чтобы я немедленно бежал к ним на 2-й этаж.

Ну, я и рванул вниз по леснице! Вот только где-то на площадке 3-го этажа какое-то несоответствие заставило чуть притормозить, а перед последним маршем на 2-й этаж я таки сообразил, что по единственному телефону родители не могли одновременно говорить и со мной, и с Пепиком, да, черт, сегодня же первое апреля! Я отчаянно затормозил, но было уже поздно – дверь родительской квартиры растворилась, и там появились счастливые от удавшегося розыгрыша физиономии родителей… Если бы соображал чуть быстрее, успел бы остановиться до последнего марша, не оказался бы в поле зрения из дверей родительской квартиры и не показал, что купился…

Впечатливший подарок

У начинавшего говорить Женьки вдруг в лексиконе из двухсложных слов появился устойчивый персонаж – дядя Пека. В каком-то иллюстрированном журнале он тыкал в картинку с яхтсменом и утверждал – дядя Пека! Не очень понимая, что имеет в виду сынок, мы этим «дядей Пекой» стали нагло пользоваться, отвлекая сына во время кормежки фантастическими историями про выдуманного им персонажа. Все это тянулось довольно долго, и так бы мы и не поняли тайного смысла Женькиных речений, если бы уже осенью, простудившись и лежа в постели наш подучившийся разговаривать сын вдруг не заявил: – Папа, дай мне трактор, который привез дядя Пека!

Замечательный трактор с дистанционным управлением в прошлый приезд, зимой, когда Женька еще совершенно не разговаривал, привез Пепик… Значит, он запомнил, как зовут этого замечательного человека, а потом пытался нам это втолковать.

Разные точки зрения

В 79-м после разных приключений, некоторые из коих здесь поминались в разных сериях, мы с Танькой оказались в Праге в гостях у Пепика, его очаровательной Марушки и детишек – Петры и Витека. Приняли нас замечательно, а мы старались, как можно меньше собой обременять – уходили рано, приходили поздно – после 7 вечера, когда Прага практически вымирала – в 9 уже все спали, чтобы в 5 – 6 утра вскочить на работу. Тем не менее, с гостеприимными хозяевами мы успевали пообщаться и по вечерам (Пепик и Марушка по чешским меркам были совами), и в выходные, когда они отвезли нас в замки Карлштейн, Орлик и Звыков.

Ребята нам, в частности, рассказали, что вот эту трехкомнатную квартиру они получили за то, что родили второго ребенка. За тот же подвиг им прилично доплачивали к зарплате, у Марушки был огромный декретный отпуск, а пенсию она за двух детей должна была получить на два года раньше. (За третьего ребенка они впоследствии получили еще большие льготы). Нам с нашей коммуналкой и отсутствием доплат оставалось только облизываться.

В один из вечеров разговор зашел о том, без чего советская интеллигенция обойтись не могла – о политике, а конкретнее – об истории 68-го года и о нашем, вошедшем в самый сок, застое. Ну, мы, конечно, крыли родимую власть на все корки, а вот хозяева… Надо учесть – их родители все были функционерами – либо в Минвнешторге, либо в местной власти, либо даже в каких-то партийных структурах. Вот ребята и вспоминали с ужасом 68-й год, «пражскую весну» - отцу Пепика тогда прислали в посылке веревку с петлей…

А много лет спустя все перевернулось таки, и, к счастью, Пепик вполне нашел себя в роли бизнесмена. А мы остались теми, кем и были.

Наследственность

Спустя много лет под впечатлением от наших воспоминаний о Праге, которая очень долго была единственным зарубежным городом, который мы посетили с Танькой вместе, в столицу уже Чехии собрался наш сын. Ехал в бюджетном варианте – автобусом, провел по его собственным воспоминаниям волшебный день в Праге, а потом был ограблен под пистолетом собственными автобусными попутчиками-чеченцами. Остался без видеокамеры, денег, но живой и с паспортом. И то – слава богу!

Несколько дней провел впроголодь, а потом все же решился позвонить Пепику. Наш друг, с которым мы в последний раз виделись лет за 15 до того, встретил Жека как родного, отвез к себе на дачу, накормил (спасибо!) и напоил (вот без этого можно было и обойтись) и произвел на сына неизгладимое впечатление своими манерами, доброжелательностью и современностью. Что ж, мы же с сыном – родня, нам и должны нравиться одни и те же люди…

***