Как я была в больнице

Оказывается, разные сюрпризы бывают в нашей жизни. Не только неприятные.

Вот например, что можно сказать о нашем бесплатном здравоохранении? Сами знаете – о об этом и писать-то неприлично. Особенно, что касается поликлиник (а мне приходится регулярно с ними общаться по делам наших сильно пожилых мам). А больницы? Лекарств нет, белья нет, кормят помоями, медсестру не дозовешься… Лучше уж дома мучиться…

И вот – случилось. Какой-то спазм вызывал сильную боль, которую не удалось купировать ударной дозой но-шпы.

Скорая приехала ровно через 5 (пять) минут. Но врач сказал, что кроме той же но-шпы у него ничего подходящего не имеется, так что – собирайтесь.

Созвонился с диспетчерской и повез меня в ближайшую больницу скорой помощи – ГКБ № 36. В приемном – тихо, чисто и пусто, хотя больница, как потом выяснилось, заполнена под завязку. Сразу, без малейшего ожидания, - врач, анализы, УЗИ, отделение. В отделении сказали, что палата освободится после обеда, когда будет готова выписка, пока – полежите в коридоре. Говорю, что, мол, лучше посижу на диванчике, а то вы меня потом забудете перевести в палату. Тем более, что диванчики – не пресловутые банкетки, а мягкие и комфортные. Что вы, говорят, вам же сидеть неудобно, лучше полежите – в коридоре на такой случай стояли три застеленные кровати. (Тут я вспомнила, что когда аналогичный спазм сразил меня во времена оны при беременности, в аналогичной ситуации меня положили именно на банкетку с подламывающимися ножками, и не на три часа, а навсегда).

Медсестер много, так и мелькают, поражая нарядами – форма на всех разная, современная, очень красивая, - разных нежных тонов в сочетании с белым короткие курточки и брючки, сарафанчики и прочие изысканные комплекты, а главное, так облегают фигуру, что каждая женщина выглядит манекенщицей. И, видимо, очень удобная, судя по тому, как легко они в ней двигаются.

Стены мягко светятся светло-голубой водоэмульсионной матовой краской, под стать – нежнейшего оттенка линолеум, по которому можно ходить босиком. Часа через 3 освободилось место в палате – тот же нежно-голубой тон, изумительной белизны потолок и оконные стеклопакеты, много света и воздуха, в 6-местной палате просторно стояли 5 кроватей (потом, правда, добавили 6-ю). Чистота - … как в больнице. В тамбуре каждой палаты по два помещения – в одном туалет с раковиной, в другом – душ с раковиной. Все сверкает стерильностью, и даже висит туалетная бумага, регулярно возобновляемая. В общем, похоже на номер в отеле.

Диагностика и лечение начались еще в коридоре и продолжались непрерывно все дни, которые я там провела, кроме выходных, на которые я оттуда сбегала в самоволку. Анализы, УЗИ – на других, более совершенных приборах, кардиограмма, гастроскопия – все подряд без малейших задержек. Поближе к ночи приходит сестра, спрашивает, не надо ли кому обезболивающее дать (а я помню, как в той же больнице лет 10 назад я бегала за сестрой и врачом, чтобы маме в первый день после операции сделали обезболивающий укол на ночь – врач забыл записать в карту, а потом ему было некогда, а потом – снова забыл). Послеоперационной больной две сестры независимо друг от друга говорят: если ночью будет больно, не стесняйтесь, звоните, мы сразу придем (сигнализация над кроватями есть и работает, как и локальное освещение).

Палату вели два врача. В 6 утра сестра разносила градусники, которые умудрялась ставить, почти не разбудив пациента. С 7 – визиты врачей: сначала один, потом вместе, потом другой и с тех пор – по очереди, но состоянием больных интересовались каждый час. Заведующий тоже приходил, и начальственный обход имел место. Одна старушка в нашей палате, узнав о скорой выписке, заявила, что ее состояние ухудшилось – что тут началось! Анализы, внеочередная кардиограмма, палатные врачи подходили к ней каждые полчаса, проверяли, как она спит. Нам-то было понятно, что это «ухудшение» - дипломатический прием, о котором она тут же забыла и мирно уснула, но врачи были всерьез обеспокоены и приняли все возможные меры.

Отдельно стоит сказать о лаборатории. То, что она оборудована современными мультианализаторами - это бывает… Естественно, кровь отбирается не в капилляр и стеклянные пробирки, заткнутые ватой, а в специальные вакутейнеры – на каждый анализ своего вида, для последующего помещения в анализатор – это следствие первого условия. А что потрясает, так это программа регистрации анализов (стоящая, кстати, миллионы), установленная на все терминалы огромной больницы и позволяющая пользоваться однажды присвоенным пациенту штрих-кодом вместо внесения каждый раз от руки всех установочных данных в миллион журналов. Именно так работают крупные больницы на Западе!

Что еще? Постельное белье – не такого качества, как в отелях Италии, но чистое и не рваное. Еда – советская столовая. Не вкусная, а скорее БЕЗвкусная. Но свежая, достаточно горячая и, главное, именно такая, какая нужна была нашим страдающим желудкам, неспособным переварить любимые блюда вроде жареного мяса. А яблоки лежали постоянно в открытом доступе – огромной кастрюле, а иногда и бананы перепадали.

Общему впечатлению нереальности способствовала атмосфера в палате. 5, потом 6 женщин в возрасте от 15 до 80 лет, из разных слоев общества, оказавшиеся вместе по чистой случайности. Все они проявляли друг к другу внимание и заботу, но БЕЗ НАЗОЙЛИВОСТИ. В высшей степени деликатно. Громких разговоров не было вообще, тихих – очень мало. В основном время, свободное от процедур, проводили за чтением. Проветривание – только по обоюдному согласию, когда ни на кого не дует. Старушка принципиально не желала прогуливаться до столовой, поэтому еду ей приносила в палату самая на тот момент молодая пациентка, причем до того, как сама съедала свой обед, чтобы не остыло. Когда она выписалась (вместе со мной), мы поручили это новенькой девочке. Она была избалована до такой степени, что вообще не желала появляться в столовой, еду ей приносила бабушка. Но и она торжественно пообещала приносить корм старушке.

Однажды старушке показалось, что на ночь забыли выключить свет. На самом деле свет был погашен, но в окно светили уличные фонари. Она разбудила ночью всю палату с требованием восстановить порядок. Я ожидала взрыва негодования, т.к. сама была раздосадована – с трудом удалось заснуть. Как же мягко и ласково ее уговаривали, убеждая в том, что свет погашен! (Потом, правда, посмеивались втихомолку, но когда она не слышала).

Вот такие впечатления я получила, провалявшись недельку на больничной койке. О чем совершенно не жалею.

ТБ