Колеса

Колеса

Цена демократии

В 2004 году мы возвращались с коллегой после выборов. В тот раз они оказались необыкновенно трудными: в субботу ранний подъем, получение мешка с бюллетенями, доставка их с милицейским конвоем на избирательный участок, пересчет, подписывание и опечатывание, сборка инвентаря, подготовка документов, с которыми некогда возиться в сам день голосования… В итоге улеглись под утро, и проспав от силы пару часов, отправились на выборы. Процедура в тот раз безумно затянулась, потому что выборы были тройными – госдумскими, гордумскими и местными, а последние - это не простая сортировка бюллетене на кучки, а вычитка из каждого трех фамилий и их суммирование в пустографки… Потом – длиннющая очередь в территориальной комиссии на сдачу результатов и документов, в завершение – возвращение в школу, где надо было разобрать оборудование и забрать наш компьютер, который мы притащили на выборы из дома. Все это растянулось почти до 6 утра, когда мы, загрузив все бебехи в машину, отправились домой – всего километра полтора.

Я смотрел на дорогу, на которой уже появились первые собачники, страдающие бессоницей и те, кому рано на работу, проехал универсам, впереди был поворот на Уральскую –к дому. Было уже светло, погода ясная… и вдруг – удар, вскрик товарища, который сидел рядом на правом сидении. Машина врезалась левым колесом в бордюр, а место было совсем не то, по которому я только что ехал! Просто я заснул, а дорога мне снилась и не во всем соответствовала действительным обстоятельствам…

Испугавшись довольно сильно, что могу и собственных детей осиротить, и товарища угробить, я велел ему разговаривать со мной и постоянно требовать, чтобы я ему отвечал. Так, объединенными силами, мы добрались до дома, в котором оба жили, и отправились спать…

На следующий день пошли в территориалку – сдавать имущество – урны и кабины, подписывать смету, а там нам сказали, что председатель соседней с нами комиссии, примерно через 20 минут после нашего отбытия тоже отправился домой и погиб. Только выехав на МКАД, засадил себя по КАМАЗ. Он еще и рюмочкой отметил завершение процесса, да и на посошок…

Обязательное условие

Моя обожающая российскую историю и архитектуру жена за время нашей совместной жизни протащила нас по всем отечественным достопримечательностям так, что в какой-то момент я ими пресытился и летом 2004 года намекнул, что пора бы нам как цивилизованным людям познакомиться и с забугорными курортами и памятниками. Попытку утащить меня опять в сторону ее любимого русского Севера я блокировал ссылкой на то, что моему остеохондрозу необходимы морские купания, и тогда жена в качестве последнего средства сослалась на то, что ни разу в жизни не была в Крыму. Вот несчастье! Такая большая, а в Крыму не бывала и с тамошним сервисом осталась незнакома! Пришлось пойти на временные уступки, согласиться, но под обещание (выполненное впоследствии), что уж на следующий-то год мы поедем в Европу Я себя дал относительно легко уговорить еще и потому, что находился в процессе написания первого варианта книжки «Мы идем на ЦДСА» и не без оснований полагал, что это занятие будет очень плохо сочетаться с осмотром несомненно потрясающих европейских культурных ценностей.

И, погрузившись в наш 13-летний навороченный Фольксваген, мы поехали. Неслись с ветерком, попеременно меняясь за рулем, и под Курском на скорости километров в 90 нас вдруг повело во вращение… Я сидел на правом кресле и только что и мог – заорать Таньке: - Тормози! Сделав на дороге полтора оборота, чудом не угодив ни в кого из встречных, мы кормой вперед влетели в раскисшую грязь в кювете на противоположной стороне, но сами только успели хорошенько испугаться. Вылезши из машины, я смог с прискорбием констатировать, что, во-первых, у нас разлетелась правая передняя покрышка (что, собственно, и послужило причиной неуправляемого заноса) – но это-то полбеды, а вот настоящая беда была во-вторых – двигатель при ударе кормой сместился вперед и раздавил радиатор…

Добрые люди вытащили нас из кювета на веревке, я заменил колесо на докаточное, и мы стали голосовать – ловить буксировщика. Долго никто не ловился, а потом поймался, «нивовладелец», но только за приличную сумму, а, главное, что выяснилось уже при движении, – с невтыкающейся второй передачей. Сорок километров до Курска прошли в сплошных рывках, из-за чего трос дважды рвался, но, в конце концов, до автосервиса в этом губернском городе нас дотащили.

Особенности снабжения запчастями и обхождения с милицией в провинции

Каким-то чудом в тамошнем шиномонтаже нашлась пара гудьировских шин нашего редкого типоразмера, и нас по-быстрому переобули, и мы, было решили, что все проблемы решены – надо только найти радиатор. Работники сервиса проявили невероятное дружелюбие и гостеприимство. Мало того, что они обзванивали все места, где можно было надеяться найти радиатор, и на своей машине катали нас по всему городу в поисках оного, За ним мы помчались на машине одного из работников сервиса, проехали четыре или пять автомагазинов, вроде бы нашли, привезли, стали ставить и только убедились, что он не подходит… Стало ясно, что Таньке придется ехать за этой деталькой в Москву, а мне оставаться стеречь машину. Я проводил жену к московскому поезду, в роскошном зале вокзального ресторана (сталинский ампир!) мне дали помыть руки - в все в машинной грязи и масле – и напоили великолепным кофе из джезвы. Ну, кто бы мог подумать!

Танька отбыла в столицу нашей Родины за радиатором, ребята с сервиса предложили вручную закатить машину в свой гараж, чтобы я мог спать в гостинице. Вот только у нас не было лишних денег на это, так что пришлось отказаться, и я завалился спать на заднем сидении в машине. Ночью меня попытались выпереть с территории автосервиса охранники, но у них не выгорело, потому что машина без радиатора была совершенно неподвижна.

Наутро я прогулялся по Курску, подъел в какой-то колхозной корчме и побежал встречать жену. Потом я воткнул радиатор на место, заполнил его, и наутро мы собрались двигать в …Москву, потому что, как выяснилось, при буксировке «нивовладелец» своими рывками где-то сорвал нам передний номер, и, следовательно, думать нечего было пересечь госграницу в погранпункте Гоптовка… У выезда из города я увидел милицейский пикет и решил – отчего бы не спросить, не находил ли кто наш номер. С первого же слова и по хитрым выражениям на рожах этих блюстителей закона стало ясно, что они что-то знают… Старший повел меня на второй этаж пикета, мыча что-то неопределенно-личное. Я дождался, когда мы явно удалились за пределы слышимости посторонних, и сказал, чтобы мент перестал выпендриваться и просто и ясно объяснил, сколько с меня. Этот дипломат опять завел что-то невнятное, но был остановлен моим вопросом: - Ты что, не мужик? Тут он перешел на более конструктивные рельсы, и я даже расслышал что-то вроде «ну, нас же двое» … В итоге не набалованный, как московские, мент запросил какую-то вполне посильную сумму, а потом кивнул вниз – там на будке с инвентарем сверху лежал наш номер.

Мы вернулись в автосервис, выпросили у них пару саморезов и насмерть прикрутили счастливо обретенный номер, а через несколько часов уже оказались в бесконечной очереди на границе с Украиной. На той стороне мы познакомились с крымской стариной, вволю накупались, навалялись на пляже с восхитительно золотым песком, я дописал книжку, которая разошлась по болельщикам под Новый 2005 год, а жена – статью, попавшую впоследствии в ссылки руководства Кларка.

Особенности психологии древнеукраинских пограничников

Вспоминая с содроганием четырехчасовой под палящим солнцем переход русско-украинской границы в погранпункте Гоптовка, мы решили, что таких развлечений с нас хватит, и лучше мы домой двинем через паромную перевправу в Еникале - за Керчью. Рано-рано поутру мы прикатили из своего Эльтигена, где проотдыхали три недели, в порт и встали в не очень длинную очередь. Все делалось не спеша, но без зверства, а удивился я, когда, вроде бы все погранично-таможенные формальности были уже пройдены - кто-то из погранцов сопредельной державы, увидев кожаный салон нашего престарелого, но все еще полушикарного Фолькса, тут же предложил: - А продайте! Салон у вас больно клевый!

На вопрос, а как нам тогда выбираться со всем нашим барахлом, погранец легкомысленно ответил: - Да как-нибудь!

Когда в 79-м у меня на улицах Москвы пытались сторговать роскошный кожаный пиджак, только что купленный в Праге - это хоть как-то можно было себе представить технически, хотя расставаться с этой вещью я и не собирался (и не расстался). А вот как бы мы выкручивались, оказавшись на пароме с содержимым собственного багажника и салона - просто боюсь себе и вообразить.

Впрочем, времена были еще вегетарианские, ни за антиукраинскую деятельность, ни за контрабанду кожаных изделий меня не захомутали, и мы благополучно закатились на паром...

***