Кто и сколько

После длительных приключений с поисками жилья, дважды оказавшись буквально на улице, мои родители незадолго до появления первенца (то есть меня) получили-таки свою собственную жилплощадь в виде 8-метровой комнаты в здании отцовского Бюро Прямоточного котлостроения в Петровском парке и были несказанно счастливы. Мама собиралась поехать рожать к своим родителям в Киев, но 3-го июня 1950 года не удержалась и отправилась на стадион «Динамо» в нескольких стах метрах от дома на матч ЦДКА – Зенит (Ленинград) в компании моего деда Исаака, своей подруги по армии Киры Сухоруковой и ее мужа, приехавших в отпуск с Дальнего Востока, где они оба служили. Кстати, именно поэтому папа и его друг Беня Директор, отдавшие гостям свои билеты на комфортабельную Северную трибуну, вынуждены были докупить себе билеты, которые остались уже только на демократичный Восток, и в дальнейшей драме не участвовали.

В общем, то ли я захотел обязательно родиться москвичом, то ли просто срок пришел, то ли футбольные переживания сработали, но минут за 15 до конца матча маме стало невмоготу, и дед повел ее с трибун, а потом самоотверженно охранял ее в переполненном вагоне метро. Он отконвоировал маму в роддом на Лесной, где я и родился около полвторого ночи 4 июня, избежав, таким образом, участи стать киевлянином и теперь отвечать на вопросы, почему я родился за границей. А поутру папа стал названивать в роддом, чтобы узнать, чем кончилось дело – тогда не было ни УЗИ, которое заблаговременно лишает будущих родителей сюрприза с определением пола только при рождении, ни возможности отцу поприсутствовать при родах и морально поддержать жену. И вот, наконец, после сигналов «занято» в трубке длинные гудки, откликается роддом, да, говорят, Костинская – мальчик, вес девочки – 2900… и бряк трубку… оставив папу в состоянии легкого шока – хорошо, конечно, что жена благополучно родила, но кого и сколько?

Между прочим, с одной стороны, мои родители выдерживали давление деда, у которого было уже две внучки, а ему требовался внук – продолжатель фамилии, а с другой, как было сказано выше, комнату дали площадью 8 метров, и с мальчиком и девочкой там можно было и не провернуться… Только со второго захода была получена устраивающая всех – и отца, и деда – информация: мальчик, 1 штука.

(на фото - папа, мама и я. 1951 г.)

Глобальный розыгрыш

Вскоре после того, как мои родители со мной, 10-летним, получили свою первую отдельную квартиру на Хорошевке, я приметил, что мама старается не носить тяжелых сумок и не вешать белье в нашей новой ванной. Потом постепенно стало ясно, что у нас ожидается прибавление в семействе, и мама, протискиваясь по 4-х метровой кухоньке, уже в открытую говорила: - Пропустите нас со Светкой, - поскольку была совершенно уверена, что у нее получится желанная дочка. При этом удивительным образом у нее очень долго не менялась фигура, да и когда стала меняться – как-то не слишком заметно. А семья пока продолжала вести свою обычную жизнь, то есть отец периодически отбывал на Южно-Уральскую ГРЭС, на которой он, зам главного конструктора подольского Завода имени Орджоникидзе, запускал очередной котел, а, когда он возвращался домой на неделю-две, у нас было весело – собирались друзья, устраивались всякие торжества и развлечения. Вот в один из приездов отца уже в начале октября 61-го года к нам пришли ближайшие друзья нашей семьи Беня Директор и его жена Галя. Все было очень мило закусили, слегка выпили, папа сел за пианино, стал играть, а Беня пригласил мою маму потанцевать. Мама несколько удивилась, но, тем не менее, танго протанцевала.

А 23-го октября отец стал обзванивать друзей и делиться радостной вестью – у него родился второй сын, впоследствии названный Сашкой, вместо анонсированной Светки. Надо сказать – и к лучшему, потому что получился братец смуглым и брюнетистым, так что, окажись он девочкой, имя ей бы нисколько не подошло… Все, конечно, папу и маму поздравляли, хотя маме сочувствовали из-за краха ее планов родить дочку. Дошла очередь и до Бени: - Ну, Бенциан (так странновато, вместо Бенцион, он был записан в документах), поздравь нас – Базя сына родила! – Борис, иди к черту со своими розыгрышами! Я ее видел десять дней назад и, если помнишь, танцевал с ней! – был ответ. Папа несколько удивился, попробовал друга поуговаривать, но, зная твердый характер Бени, отступился и сказал, де, позвони на Козихинский (там жили его родители, упоминавшийся в предыдущей истории дед Исаак и бабушка Надя), если не веришь!

Как выяснилось вскоре из звонка деда, Беня таки перезвонил им и стал допытываться, что это за хохмочку устроил Борис насчет рождения сына. Там ему ответили, конечно, что, действительно, родился сын, Базя в роддоме на Лесной… Как рассказала потом Бенина жена Галя, он в полном замешательстве покружил вокруг телефона и таки стал названивать на Лесную, где ему, естественно, ответили, что, да, Костинская родила мальчика, вес, рост… Беня с совершенно ошарашенным видом застыл у телефона и только спустя минуту выдавил из себя: - Ну, не может быть, чтобы они и роддом втянули в розыгрыш!

(На фото - папа, Бенциан Директор и Евгений Серов - однокашники по МЭИ и друзья. Конец 40-х гг.)

Мальчик вместо девочки

Мама очень долго не могла смириться с тем, что у нее получилось совсем не то, что она планировала – второй сын вместо дочки. Поэтому младший братец Сашка, родившийся с роскошными  ресницами, еще и носил лет до пяти кудри и, вообще, выглядел хорошенькой девочкой. Правда, довольно быстро выяснилось, что характер и товарища вполне мальчиково-хулиганский, и некоторые его подвиги уже отражены в предшествующих сериях «Бредов и анекдотов». Один из них он совершил, будучи еще в самом нежном возрасте – едва перевалив через полтора года. Папа тогда периодически выезжал в загранкомандировки на разные тепловые электростанции  в странах соцлагеря и на совещания энергетиков стран СЭВ (Совет экономической взаимопомощи – экономическое отражение военного блока Варшавского Договора) и привозил всякие невиданные в наших местах вещи, особенно для младшенького, которого все любили и холили. Среди таких обновок особенно запомнились маленькие белые ботиночки, привезенные то ли из Болгарии, то ли из Польши – выглядели они замечательно, и таких больше не было ни у кого. Вот только покрасоваться в них Сашка успел всего раза два или три – буквально через несколько дней после возвращения отца и получения этого замечательного подарка мы с мамой обнаружили младшенького, который как-то добрался до флакона с фиолетовыми чернилами, которыми писал свои уроки я, и выливает его содержимое на ботиночки… Надо знать свойства фиолетовых чернил – это орудие еще царской, а потом советской бюрократии отличалось совершенно невероятной стойкостью и несмываемостью. Вот и у нас ничего не вышло…

На фото - мама и Сашка. Болгария. 1963 год.

Корень зла

Поскольку в Политбюро ЦК КПСС не входила ни одна женщина детородного возраста, акушерство и гинекология не имели никаких шансов выйти на передовые позиции в Советской медицине, в отличие от кардио-, уро- и прочих логий, характерных для очень пожилых мужчин. В результате к началу 70-х годов практически все московские роддома были заражены стафилококком и вновь, впервые с 20-х годов, появились случаи родильной горячки.

***