 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Здесь будут появляться наши записки путешественников. Впечатления от прежних путешествий можно найти здесь.
Тридцать лет спустя Преодолев полосу препятствий – самых разнообразных, от медицины до квартирных переездов и войны с Ираном – мы все ж собрались, наконец, повидаться с Машей, Пашей и Степой, но не просто так, а с подвывертом – по дороге в Дублин заглянуть с Лондон, в котором ни жена, ни дочка, а, тем более внук, никогда не были. А я вот был, тридцать лет назад – работал по гранту Королевского Общества в Университетском Колледже Лондона (см. Британские холода и надеялся освежить впечатления. И вот мы собрались! По этому случаю правительство Израиля устроило очередной балаган, перекрыв движение поездов через Тель-Авив ровно в день нашего отъезда. С тоской представив себе необходимость таскать чемоданы вверх-вниз по лестницам железнодорожной станции, Танька решилась и заказала такси за кругленькую сумму в 450 шекелей, но уж прямо до двери Бен-Гуриона. Путь в аэропорт был расцвечен незамолкающим монологом водителя, из которого мы узнали массу деталей его жизни и семейного статуса. Его несколько извиняет то, что он полгода назад лишился жены, и это явно не дает ему покоя по сей день, а совсем примиряет то, что он футбольный болельщик и с энтузиазмом рассказал, что его папа был важной шишкой в хайфском Маккаби. Это, конечно, не ЦСКА, но, в конце концов – соседи, а другого серьезного клуба тут и близко нет. В опасении пятницы и возможных из-за закрытия жд – не подумайте плохого, пробок на дорогах выехали заранее, и хотя водитель неумолчно звучал все это время либо в монологе с нами, либо по телефону – с детями, а потому не очень гнал, мы прикатили в аэропорт с пребольшим запасом до начала регистрации, которая здесь открывается за три часа до старта. И это еще были пустые предвыборные обещания… Мы спустились из зала вылета, где до прохождения всех процедур нечего съесть и выпить, в зал прилета, где все это есть. Кофе и пара плюшек позволили скоротать время и оказались последней пищей до самого финиша маршрута. Но вот час пробил, и мы встали в длиннющий хвост, рывками двигающийся в сторону стоек регистрации. Это, конечно, не старые времена, когда отправляющихся в дальний путь израильская служба безопасности по одному отводила в сторонку и, проницательно заглядывая в глаза, задавала в разбивку важные и неважные вопросы. Такая милая беседа могла занять минут десять, а то и больше. Однако, и нынче внимательно в глаза глядят, задают формальные вопросы и иногда вдруг застревают надолго. Мы, когда добрели, наконец, до проверяльщиков, с этим препятствием справились легко - зарегистрировались и поползли дальше через круги аэропортовского ада. Бесконечный хвост на проверку безопасности, опять заставили снять ремень, и до завершения процесса я надувался, как мог, чтобы не свалились джинсы. Из плотно набитых рюкзаков пришлось вытащить наши ноутбуки, а потом впендюривать их обратно. Наконец, все воткнули на места, и я с трепетом приблизился к системе, которая тут заменяет живую девушку-пограничницу – у меня с ней еще в прошлые разы никак не находилось взаимопонимания… И опять: Танька сунула паспорт в сканер, и воротца перед ней мигом отворились, я все в точности повторил, но тупая система продолжала талдычить «приложите паспорт к сканеру», раз пять или шесть я снимал и прикладывал паспорт без малейшего эффекта, отчаялся, и вдруг при очередной итерации, которая, по-моему, ничем от предыдущих не отличалась, на экранчике возникла моя физиономия и инструкция вставить ее в рамку подобающим образом, а потом воротца отворились и передо мной. У этой системы ко мне явно что-то личное… Выплюнутые системой контроля на другую сторону границы, мы, покружив по центральному залу вылета, осели перед воротами Е8 в ожидании начала посадки, которая уже оказалась отложенной на полчаса. Следующие два часа я провел в мучительных раздумьях, за каким хреном меня и всех вытащили сюда с таким запасом… который еще и стал растягиваться и растягиваться... В конце концов, мы с большей задержкой пошли на посадку. И тут моя жена выступила в своем фирменном стиле. Уже стоя в очереди на посадку, она вдруг побледнела и стала лихорадочно рыться в сумке. С ней такое случается регулярно: ей кажется, что у нее пропало что-то очень важное, она сообщает об этом трагическим голосом, от которого у меня мгновенно портится настроение, но потом спустя минуту–другую выясняется, что искомое находится у нее прямо носом, и воздушная тревога отменяется… Но тут прошла минута, а отбоя все не было, хотя мы оба ясно помнили, что она все время возилась с этой папкой, в которой была распечатка билетов на автобус-шаттл из Лутона в Лондон. «Герцогиня изменившимся лицом» побежала на места, где мы сидели, порыскала там и ничего не нашла. Танька вернулась и встала на часы у чемоданов, и пришел мой черед отправляться на поиски, которые уже считал безнадежными и прикидывал в уме, во что встанет нам такси. Я окинул взглядом потенциальное место утраты и на полу ничего не обнаружил, время поджимало, но я в уме решил, что надо что-то изменить в принципе поиска и взял прицел повыше. Едрена мать, между черными сидениями с черными спинками и черными подлокотниками вертикально устроилась Танькина черная папочка, которую я выхватил и рванул к очереди, а там от напряжения выложил в воздух припасенное на такой случай ругательство на венгерском языке, который кроме венгров в Европе не понимает никто… А козырь Танькиного разгильдяйства я припрятал на черный день.
Давненько я не бывал в таких пережитках ХХ века. Длиннющие коридоры без малейших признаков «бегущих лент» и эскалаторов, указатель «все прочие паспорта» и бесконечный хвост на контроль.
Собственно процесс перехода границы Великобритании ни времени, ни усилий не потребовал, и в аэропорту Лутон нам осталось только получить багаж и найти перрон, от которого отправляются автобусы-шаттлы до вокзала Виктории. Танька по обыкновению где-то протормозила, я ее опередил, нашел ленту, по которой катались чемоданы с нашего рейса, и первый же их них оказался одним из наших, стал ждать второго, а он все не ехал. Пару кругов лента с парой чемоданов-сирот еще прокрутилась и остановилась… НАШЕГО ЧЕМОДАНА НЕ БЫЛО! Помимо того, что мы лишались половины нашего багажа, возникла ясная перспектива проторчать тут часок в разборках с аэродромными службами, а в центре Лондона нас ждал внук, которому давно пора спать... Мы быстро нашли стол по борьбе с потерянными чемоданами, и милая доброжелательная женщина спокойно нас выслушала, порылась в компе и куда-то ушла. Минут через 10 она вернулась с нашим чемоданом и извиняющимся голосом сказала, что «он там в уголке притулился, вот его и не заметили…» На радостях от того, что грозившая неприятность развеялась так быстро и безболезненно, мы поблагодарили сотрудницу Лутона и даже не добавили ни слова из тех, которые у меня лично крутились на языке. Мы выскочили с чемоданами на улицу, и задача поиска автобусного перрона Bay K решилась мгновенно - все перроны выстроились перед фронтоном аэропорта. Однако на табло перрона, указанного в письме автобусной компании, была написана какая-то фигня и никаких следов расписания. В недоумении мы обратились к еще одной служащей аэропорта, и она мгновенно и доброжелательно сообщила нам, что на самом деле шаттлы до вокзала Виктории теперь пристают в Bay L в паре метров от нас, причем явно не с сегодняшнего дня, что не помешало автобусникам продолжать дезориентировать пассажиров… Этот каскад событий с чемоданом и автобусом, где разгильдяйство и бардак почти сразу сменялись быстрой и благожелательной помощью, со страшной силой напомнили нам Израиль. Хотя Танька, например, помня эссе Овчинникова об Англии «Корни дуба», сказала, что ничего такого встретить на ожидала. Я-то ученый!
Наконец мы оказались на ночной остановке шаттла возле вокзала Виктории, по соседству с которым где-то в ресторане коротали время Маша и Степа, и они еще не добежали до нас. Так что первыми лондонскими аборигенками для нас стали экстравагантная парочка дам по соседству с остановкой. А потом из темноты выскочили наши дочь и внук и стали нас целовать, грузить в такси и везти за Темзу в квартиру Машкиной знакомой мимо ярко освещенного Биг Бена. Наутро нам предстоял трудоемкий процесс знакомства с городом.
|
Из дальних странствий воротясь
|
