Блог

Баррикадный почувствовал какое-то легкое беспокойство. Уже давно он потерял свое последнее настоящее пристанище – баррикаду поперек Тверской, и ютился в забвении на промышленной свалке, среди гор выброшенных холодильников, списанных прилавков и разбитых ванн и унитазов, хоть отдаленно напоминающих его настоящую природную среду. И вот из-за многих рек донеслось какое-то дуновение эфиров, где-то там большая обида вызвала волну возмущения, покатившую по просторами Баррикадный зашевелился…

Когда-то в недрах почтенного древнего племени Домовых зародились Дорожные и распространились по всему свету. Древнеримские дорожные считались передовым отрядом древнеримских домовых, наиболее отважными и продвинутыми их представителями. За манипулами дорожных, шедших впереди легионов, оставались  дороги, продолжение Аппиевой, а за ними накатывал древнеримский порядок: многоэтажные дома с крепкими хозяйственниками-домовыми, акведуки – с водяными, термы – с термическими, а также римское право, рабы и разврат, про которые Черчилль написал, что такого комфорта, как при римлянах, в Британии потом не видали аж до самого XIX века.

Вдали от метрополии на дорогах, ведущих из Рима, дисциплина у дорожных, конечно, потихоньку падала, дорожные постепенно дичали, новые дороги получались все более корявыми, пока не опустились до уровня звериных троп. Уже за Вислой дорожные едва помнили о своем благородном происхождении, а там дальше – и вовсе… Домовые, как известно, конфликтуют с непочтительными разгильдяйскими домохозяевами и поддерживают мир при соблюдении приличий и выполнении договорных обязательств – там, положить домовому чего-нибудь в валенок на престольный или языческий праздник. С дорожными – все точно так же…

Социальная структура дорожных усложнялась со временем, возникали кланы проселочных, с твердым покрытием и автомагистральных, особый род составили воняющие углем и сортирами прямоточного типа железнодорожные. У дорожных формировалась иерархия и неравенство. Дорожные попроще, поскольку и на них, и на дороги всем было наплевать, поворовывали материалы, спаивали персонал, формировали ухабы и ухудшали качество ямочного ремонта. Особенная же сволочь из дорожных, как и подобает всплывающему и образующему высший слой дерьму, концентрировалась в управлениях дорстроймеханизации. Компрадорская верхушка дорожных обнаглела настолько, что прямо в момент решения о строительстве новой дороги организовывала хищение 80% сметной стоимости, а потом только присматривала за разбазариванием дополнительных ассигнований.

Баррикадные же – это диссиденты в среде дорожных, парии, городская интеллигенция, портившая жизнь системным домовым и дорожным, перегораживая площади, улицы и вылетные магистрали, и даже выковыривая из них брусчатку, плитку и бордюрный камень (в Питере – поребрик). Вольный дух среди духов города, дитя страсти между чувством противоречия и добром с кулаками. Баррикадные возникали, размножались и расцветали, когда дома переставали быть убежищами от накатывающей по дорогам беды, а домовые уходили в лешие (в Венеции и Питере – в водяные). И дух баррикадных был всегда трагичен, потому что на баррикаде ждут беды, а не идут ей навстречу… Но там, в Галлии Трансальпийской они, нахватавшись всех этих «égalité» и «fraternité», поднялись до высокого образца Баррикадной, увековеченной Эженом Делакруа, попутно во всей полноте раскрывшим тему сисек.

 Баррикадная (галльская разновидность)

А в далекой то ли в Тартарии, то ли Московии, куда дорожные едва продрались через засеки и завалы, баррикадным появиться вроде сам бог велел. Только больно смирный в тех местах народ жил, недаром Смирнов там самая распространенная фамилия. Однако ж, и смирных в конце концов довели, и выросла первая баррикада. Тогда Баррикадный зародился здесь впервые, десять дней в полном восторге витал над Пресней и серьезно сцепился с железнодорожными, когда те отказались подмыть Николаевскую дорогу, по которой ехал Семеновский полк, а тот, прибыв на место, разметал баррикадных вместе с их баррикадами в клочья. От тех событий осталась лелеемая Баррикадным память и станция метро, которой он втайне гордился, а вот тема сисек так и осталась надолго втуне, климат здесь не галльский.

Потом те, кто раньше сам сидел на баррикадах, пришли к власти и любую мысль о чем-то подобном искореняли еще до того, как до улицы успевали донести первое бревно. И у Баррикадного с ними стала родня врозь. В 60-м Баррикадный было собрался рвануть в Новочеркасск, но там все закончилось, не успев начаться и собрать хоть плохонькую баррикаду. И снова надолго настала тишина, именуемая застоем, превратившимся в отстой.

Вообще, в этой местности должно было случиться светопреставление, чтобы народ взялся строить баррикады… И даже, когда все окончательно сгнило и лопнуло, баррикадный расстроился – что это за баррикады из троллейбусов – приехали, постояли, а когда все кончилось в три дня, подняли свои палки и уехали дальше по маршруту.

Баррикадный на баррикаде. Тверская

Однако вскоре Баррикадный отвел душу – опять случилась заваруха. Да еще теперь баррикады выросли аж у дома самого генерал-губернатора, и на них собрались диссиденты, которые мятежному Баррикадному были близки по духу. Правда, то, что они воздвигли на Тверской, вызвало у Баррикадного сардоническую ухмылку, поскольку состояли из кадок с растениями, стащенными с тротуаров на проезжую часть. Фортификационная ценность этих сооружений равнялась нулю. Баррикадному это было унизительно, но выбирать не приходилось.

И все-таки вылезли из нор, навалили поперек улицы, что нашлось, и решили настоять на своем. Баррикадный тогда поразился встрече: к баррикаде, опираясь на руку правнучки, подошла Очень Старая Дама и вопросила: - Где тут можно посидеть за Демократию?

Даме принесли табурет из театра Ермоловой, и она сидела на баррикаде за Демократию до обеда… А Баррикадный вспомнил ее – это была та гимназистка, которая приносила им на Пресню хлеб, вино и патроны…

Баррикадный тогда метался по Тверской до самого Кремля, где обнаружил, наконец, нечто серьезное, отвечающее его представлениям о прекрасном: сваленные в огромную кучу ограждения реставрировавшегося Исторического музея. Он даже ночью погрелся у одного из костров, которые жгли на Красной площади.

Двое суток Баррикадный провел в таком угаре, что потом чуть не поперся в контору на Скобелевской площади вместе с дружинниками с баррикад за справкой в подтверждение, что 3 и 4 октября 1993 года он участвовал в мерах по охране общественного порядка. Хорошо, что удержался – потом, когда все то, что отстаивала баррикада, было похерено в тиши кабинетов, было бы стыдно. А порядком занялись под рукоплескания благонамеренных домовых и дорожных такие враги баррикадных, что Баррикадному осталось искать пристанище по всяким неродным местам в Капотне, где пахло нефтью, недоброкачественными овощами и все же немного бунтарством.

Наступил режим уже не полицейский, когда защищают жестокие бесчеловечные законы, а террористический, когда демонстративно и нагло действуют вопреки всем законам, даже жестоким и бесчеловечными, которые сами и выдумали. Даже в полицейских сериалах, которые Баррикадный от нечего делать смотрел по вечерам через плечо охранника свалки, полицейские майоры и капитаны все время говорили, что, как только дело касается высших сфер, даже надеяться на законный исход – немыслимо. Так, между прочим, исподволь внушается мысль, что жаловаться некому и незачем.

Простейший экономический анализ, доступный даже Баррикадному показывал, что чудовищная доля доходов этой вот страны Смирновых идет в такое ограниченное число карманов, и это, в принципе, не может рано или поздно не взбесить население. Просто из разговоров бабок в пролетарском районе Баррикадный уяснил, что поликлиники оптимизируют до уровня ритуальных услуг, а школы – до того, чтобы умели расписаться за бюллетень в очередном голосовании за уничтожение собственных политических прав. И все сэкономленное идет в те же карманы, а немногое, ассигнуемое на народ – это сеть храмов шаговой доступности для всеконечного оглупления паствы. Баррикадный по знакомству как-то поинтересовался у домового из стеклянного дома, купленного чиновником, назначенного воровать нефть, не боится ли тот погибнуть под осколками? Нет, - ответил домовой, - у нас все схвачено…

И вот уже ренегаты из баррикадных пошли в услужение власти и заселили вереницы автозаков и жилкомхозовских грузовиков, выделяемых в оцепления демонстраций и митингов оппозиции.

Баррикадный поначалу носился из своей Капотни на все антиправительственные демонстрации, сходки, демонстративные гуляния с писателями и мероприятия «Мемориала», дежурил у символического камня, что как раз напротив той конторы, которая убила всех этих, лежащих под ним… А потом осознал, что все, кого он там встречает раз за разом – это одни и те же люди. И это - не Смирновы, которых большинство… 

Баррикадный и сам не мог понять, что его держит тут - то ли привычка, то ли ясное осознание, что дело тут идет к неизбежной катастрофе, и время его еще настанет.

Но нет, опять все затихло. Баррикадами даже не пахнет. Нацгвардия их всех побери! Что же, в турникетные подаваться или в шлагбаумные?

Баррикадный оглядел окружающую его помойку и засобирался.