Блог

Баррикадный почувствовал какое-то легкое беспокойство. Уже давно он потерял свое последнее настоящее пристанище – баррикаду поперек Тверской, и ютился в забвении на промышленной свалке, среди гор выброшенных холодильников, списанных прилавков и разбитых ванн и унитазов, хоть отдаленно напоминающих его настоящую природную среду. И вот из-за многих рек донеслось какое-то дуновение эфиров, и Баррикадный зашевелился…

Когда-то в недрах почтенного древнего племени Домовых зародились Дорожные и распространились по всему свету. Древнеримские дорожные считались передовым отрядом древнеримских домовых, наиболее отважными и продвинутыми их представителями. Вслед за манипулами дорожных, шедшими впереди легионов, оставались  дороги, ведущие свой род от Аппиевой, а за ними накатывал древнеримский порядок: многоэтажные дома с крепкими хозяйственниками-домовыми, акведуки – с водяными, термы – с термическими, а также римское право, рабы и разврат, про которые Черчилль написал, что такого комфорта, как при римлянах, в Британии потом не видали аж до самого XIX века.

Вдали от метрополии на дорогах, ведущих из Рима, дисциплина у дорожных, конечно, потихоньку падала, дорожные постепенно дичали, новые дороги получались все более корявыми, пока не опустились до уровня звериных троп. Уже за Вислой дорожные едва помнили о своем благородном происхождении, а там дальше они даже стали частью обидного определения дуалистической сущности государства. Домовые, как известно, конфликтуют с непочтительными разгильдяйскими домохозяевами и поддерживают мир при соблюдении приличий и выполнении договорных обязательств – там, положить домовому чего-нибудь в валенок на престольный или языческий праздник. С дорожными – все точно так же…

История и социальная структура дорожных усложнялась во времени, возникали кланы проселочных, с твердым покрытием и автомагистральных, особый род составили воняющие  углем и сортирами прямоточного типа железнодорожные. У дорожных формировалась и социальная иерархия. Дорожные попроще, поскольку и на них, и на дороги всем было наплевать, поворовывали материалы, спаивали персонал, формировали ухабы и ухудшали качество ямочного ремонта. Особенная же сволочь из дорожных, как и подобает всплывающему и образующему высший слой дерьму, концентрировалась в управлениях дорстроймеханизации. В новейшие времена компрадорская верхушка дорожных окончательно обленилась и охамела настолько, что прямо в момент решения о строительстве новой дороги организовывала хищение 80% сметной стоимости, а потом только присматривала за разбазариванием дополнительных ассигнований, иногда превышающих проектные в разы.

Баррикадные же – это позднейшие отщепенцы дорожных, парии, outlaw в квадрате, диссиденты, прости господи, городская интеллигенция, портившая жизнь системным домовым и дорожным, перегораживая площади, улицы и вылетные магистрали, и даже выковыривая из них брусчатку, плитку и бордюрный камень (в Питере – поребрик). Вольный дух духов города, дитя страсти между чувством противоречия и добром с кулаками. Баррикадные возникали, размножались и расцветали, когда дома переставали быть убежищами от накатывающей по дорогам беды, и домовые уходили в лешие (в Венеции и Питере – в водяные). И дух баррикадных был всегда трагичен, потому что на баррикаде ждут беды, а не идут ей навстречу, а ждать – хуже нету… И разные у баррикадных получились пути эволюции. В Галлии Трансальпийской они, отпочковавшись от дорожных Гая Юлия Цезаря и нахватавшись всех этих «égalité» и «fraternité», развились впоследствии до высокого образца Баррикадной, попутно во всей полноте раскрыв тему сисек.

 Баррикадная (галльская разновидность)

А в далекой то ли в Тартарии, то ли Московии, где и дорожным приходилось несладко, баррикадные появились совсем недавно. Больно в тех местах народ смирный, недаром Смирнов там самая распространенная фамилия. Однако ж, и смирных довели, и выросла первая баррикада. Тогда Баррикадный оказался здесь впервые, десять дней в полном восторге витал над Пресней и серьезно сцепился с железнодорожными, когда те отказались подмыть Николаевскую дорогу, по которой ехал Семеновский полк, а тот, прибыв на место, разметал баррикадных вместе с их баррикадами в клочья. От тех событий осталась лелеемая Баррикадным память и станция метро, которой он втайне гордился, а вот тема сисек так и осталась надолго втуне, опять же, не забудем, что климат здесь не галльский.

Потом те, кто раньше сам сидел на баррикадах, пришли к власти и любую мысль о чем-то подобном искореняли еще до того, как до улицы успевали донести первое бревно. И у Баррикадного с ними стала родня врозь, дите об угол. Правда, когда на окраинах выросли серьезные баррикады из мешков с песком, прикрытые ежами, надолбами и занятые войсками, Баррикадный ничего ломать и портить там не стал, поскольку по слухам та чума, от которой должны были защитить баррикады, была страшней той, что их строила.

В 60-м Баррикадный было собрался рвануть в Новочеркасск, но там больно быстро все закончилось, не успев начаться и собрать хоть плохонькую баррикаду. А потом надолго настала тишина, именуемая застоем, превратившимся в отстой.

Вообще, в этой местности должно было случиться светопреставление, чтобы народ взялся строить баррикады… И даже, когда все окончательно сгнило и лопнуло, баррикадный расстроился – что это за баррикады из троллейбусов – приехали, постояли, а когда все кончилось в три дня, подняли свои палки и уехали дальше по маршруту.

Однако вскоре Баррикадный отвел душу – опять случилась заваруха. Да еще теперь баррикады выросли аж у дома самого генерал-губернатора, и на них собрались диссиденты, которые мятежному Баррикадному были близки по духу. Правда, те сооруженьица, которые они воздвигли на Тверской, вызвали у Баррикадного скептическую усмешку, поскольку состояли из кадок с растениями, стащенными с тротуаров на проезжую часть. Фортификационная ценность этих сооружений равнялась нулю, что Баррикадному было унизительно, но выбирать не приходилось.

Баррикадный на баррикаде. Тверская

И все-таки вылезли из нор, навалили поперек улицы, что нашлось, и решили настоять на своем. Баррикадный тогда поразился встрече: к баррикаде, опираясь на руку правнучки, подошла Очень Старая Дама и вопросила: - Где тут можно посидеть за Демократию?

Даме принесли табурет из театра Ермоловой, и она сидела на баррикаде за Демократию до обеда… А Баррикадный вспомнил ее – это была та гимназистка, которая приносила им на Пресню хлеб, вино и патроны…

Баррикадный тогда метался по Тверской до самого Кремля, где обнаружил, наконец, нечто серьезное, отвечающее его представлениям о прекрасном: сваленные в огромную кучу ограждения реставрировавшегося Исторического музея. Он даже ночью погрелся у одного из костров, которые жгли на Красной площади. Двое суток Баррикадный провел в таком угаре, что потом чуть не поперся в контору на Скобелевской площади вместе с дружинниками с баррикад за справкой в подтверждение, что 3 и 4 октября 1993 года он участвовал в мерах по охране общественного порядка. Хорошо, что удержался – потом, когда все то, что отстаивала баррикада, было похерено в тиши кабинетов, было бы стыдно. А порядком занялись под рукоплескания благонамеренных домовых и дорожных такие враги баррикадных, что Баррикадному осталось искать пристанище по всяким неродным местам в Капотне, где пахло нефтью, недоброкачественными овощами и все же немного бунтарством.

Наверное, стоило рвануть на юг: там и климат теплее, и народ горячее. Но что-то держало Баррикадного здесь - то ли привычка, то ли ясное осознание, что все идет к неизбежной катастрофе, и время его еще придет.

Простейший экономический анализ, доступный даже Баррикадному показывал, что чудовищная доля доходов этой вот страны Смирновых идет в ограниченное число карманов, и это, в принципе, не могло рано или поздно не взбесить население. Баррикадный по знакомству как-то поинтересовался у домового из стеклянного дома, построенного чиновником, назначенным воровать нефть, как будто он тролль какой-нибудь, не боится ли тот погибнуть под осколками? Нет, - ответил домовой, - у нас все схвачено…

Просто из разговоров бабок в пролетарском районе Баррикадный уяснил, что поликлиники оптимизируют до уровня ритуальных услуг, а школы – до того, чтобы умели расписаться за бюллетень в очередном голосовании за уничтожение собственных политических прав. И все сэкономленное идет в те же карманы, а немногое, ассигнуемое на народ – это сеть храмов шаговой доступности для всеконечного оглупления паствы.

Простейший статистический анализ, и тут даже ВЦИОМ ничего не мог поделать, показывал Баррикадному, что политические противники власти статистически достоверно, а, следовательно, неопровержимо, гибнут в политических убийствах чаще, чем сторонники. Собственно, только они в политических убийствах и гибнут, а, следовательно, это не случайность. Та же статистическая выборка показывала, что никогда не находят заказчиков и организаторов этих убийств, и это – тоже не случайность.

Режим стал уже не полицейским, когда защищают жестокие бесчеловечные законы, а террористическим, когда демонстративно и нагло действуют вопреки всем законам, даже жестоким и бесчеловечными, которые сами и выдумали. Даже в полицейских сериалах, которые Баррикадный от нечего делать смотрел по вечерам через плечо охранника свалки, полицейские майоры и капитаны все время говорили, что, как только дело касается высших сфер, даже надеяться на законный исход – немыслимо. Так, между прочим, исподволь внушается мысль, что жаловаться некому и незачем.

Баррикадный поначалу носился из своей Капотни на все антиправительственные демонстрации, сходки, демонстративные гуляния с писателями и мероприятия «Мемориала», дежурил у символического камня, что как раз напротив той конторы, которая убила всех этих, лежащих под ним… А потом понял, что все, кого он там встречает раз за разом – это одни и те же люди. И фамилии их – не Смирнов, которых большинство… 

Вот опять все затихло. Баррикадами даже не пахнет. Нацгвардия их всех побери! Что же, в турникетные подаваться или в шлагбаумные?

А, может, в окопные? Или дзотные?

Баррикадный оглядел окружающую его помойку и засобирался.