Гент. День второй

Ратуша, стоящая сразу за Беффруа, это такой гибрид, который я поначалу приняла за несколько разных зданий: к готическому кружевному корпусу пристроено с одной стороны ренессансное крыло, а с другой - что-то вроде неоклассицизма XIX в.

За всеми этими Таниными рацеями, собственными шуточками и посторонними сюжетами как-то я не собрался до сих пор высказаться об общем впечатлении и настроении, которое возникло у меня в этом путешествии.

В общем-то, как только свободное перемещение по миру стало мне более или менее доступно мой длинный нос потянулся в сторону аромата итальянского кофе и пражских кнедликов с пивом... Морские ежа Средиземного моря, римские руины, трактир "У чаши", башни Каркассона и всевозможные соборы Испании, Франции и Италии.

Но ведь и вправду, книжка, которую посоветовал мне папа (а к его советам я всегда прислушивался) -«Легенда о Тиле Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях — забавных, отважных и достославных во Фландрии и иных странах», прочитанная, когда мне было 10 с хвостиком, по-настоящему повлияля на меня, стала частью мировоззрения, отношения к истории и литературе, убеждений и предубеждений. В общем, любимой и одной из наиболее ценимых.

Когда я с удивлением убедился, что молодежь в моей собственной группе не только не читала этой замечательной книги, но и вообще не знает о ее существовании, я тут же ее купил и принес в институт в надежде, что хоть кто-нибудь ее прочтет. Кажется, нет, у молодых людей - их заботы, представления и развлечения... Впрочем, одна девушка, похоже, то ли поддалась на мою провокацию, то ли просто поинтересовалась: - А почему вы считаете эту книгу такой замечательной?

Простые вопросы, поставленные в лоб, часто ставят в тупик, потому что предполагают ясный и однозначный ответ, который не всегда под рукой. Не уверен, что у меня получилось то, что я хотел в точности выразить, но я ответил, что эта книга, с моей точки зрения, увлекательно написана и сочетает, как, наверное, ни одна другая, трагедию до уровня хоррора с юмором, напоминающим мне бабушкино "якби не потішився, то повісився б"... И это я еще немного приукрасил, потому что, когда писал, было время подумать и сформулировать.

Лично я еще выцепил из этой книжки эпизод, который стал основой моих представлений о праве.

Для меня, советского ребенка, было абсолютной новацией и само положение о неприкосновенности, и то, что начальник может подчиняться какому-то там праву.

Но это все - лирическое отступление, а речь в данном случае о том, что мы оказались с Таней в месте, а кое-где и прямо-таки в декорациях того времени - вот все эти церкви и дома фламандских буржуа, наверняка были свидетелями тех событий и достославных дел Тильберта сына Клааса. Да, вот этот народ даже под пятой иноземного владычества сохранял чувство собственного достоинства и добился независимости и свободы в меру возможного тогда. Не в пример некоторым...

Хотите верьте, хотите - нет, но ощущение именно этого меня не оставляло все время, проведенное во Фландрии, к которой я с детства отношусь с глубокой симпатией.

Конечно, а как же, если дома гильдий (а может, и не только гильдий, а просто дома зажиточных граждан) прекрасны, ими невозможно налюбоваться.

При этом всегда возникает вопрос: а как было внутри?  И, к счастью, в одном таком доме на набережной Граслеи оказался музей мореплавания. Экспозиция меня не очень интересовала, а вот интерьеры....

Дело склонилось к вечеру, и мы двинулись к церкви св. Николая – на концерт. Слушать Баха в таком интерьере - необыкновенное удовольствие, несмотря на слабенький временный орган, стоящий на платформе, святотатственно врезанной в толщу средневековой колонны. После концерта мы поняли причину этого: и концерт, и церковные службы в настоящее время проводятся в хоре церкви, т.е. пространстве за трансептом (если смотреть от главного западного входа). А часть базилики ДО трансепта закрыта на реставрацию. А именно там, на западной стене находится обычно церковный орган. И мы его увидели - после концерта временные двери в неф открыли, и мы увидели, что там происходит. Главный орган величественен и прекрасен уже снаружи! Вот когда он заиграет... Судя по всему уже скоро, потому что стены и своды уже покрасили разноцветными красками, как карусели на базаре. (Точно так же покрасили хор Шартрского собора). Обидно... Но была еще посильнее ложка дегтя. Монументально и вполне художественно выполненная наглядная агитация. Ну кто из благородных людей не прослезится от жалости и не воспылает ненавистью к злодеям?

Честно сказать, неожидала я здесь такого увидеть. К моему удивлению, люди, заглянувшие сюда после концерта, этукомпозицию совершенно не замечали. Смотрели на покрашенныесводы и колонны, больше всего восхищались органом. И все. Сквозь композицию проходили, как будто ее и нет. В другомслучае я бы возмутилась, как можно быть столь равнодушными. А сейчас - только обрадовалась.
Мир перевернулся! Только ли в моих глазах?

...Второй (и последний) день в Генте закончился очень романтично: после концерта мы с новыми друзьями оказались в переполненном ресторане Амадей, где в обстановке домашней библиотеки, но - плечом к плечу - поедали свиные ребра по принципу «сколько влезет».

Причем это был не только принцип, но и образ действия – как только у кого-то из заказавших ребра опустошалась тарелка, рядом возникал кельнер еще с 15 сантиметрами ребер. Наш сосед по гостевому дому эдак два раза получал добавку, и даже Танька – разок. Я после вчерашней трудной победы над Jamon экспериментировать с неограниченными ребрами не стал и слопал что-то более обозримое.

И это снова вызвало воспоминание: в первый же день пребывания в Вене в 2008 г. нас, уставших, промокших и продрогших, уличный зазывала затащил в мрачное подземелье под крепостной стеной, бывшее ранее тюрьмой. Мы сидели там почти одни за огромными деревянными столами и ели такие же ребра по принципу: метр бесплатно. Платили только за картошку и пиво. Было теплее, чем на улице. Названия этого заведения я не помню, но вход в него располагался как раз напротив бока дома, где жил Моцарт...

А потом шли по вечернему городу и просто любовались огнями.