Публикация материалов сайта без ссылки на источник запрещена

Бреды и анекдоты (132-я серия) Навстречу юбилею

26 января 2011 года исполнилось 90 лет со дня рождения моего отца - Бориса Исааковича Шмуклера. Почти 10 лет, как его нет на этом свете, но я постоянно его вспоминаю, думаю, как бы он посмотрел на нынешние времена и мое поведение... Иногда кажется, что слышу ответ...

Это - несколько историй и черт жизни и личности папы

Дебют

В 43-м году папа и его друзья Беня и Женя прямо с институтской скамьи оказались в Бюро прямоточного котлостроения профессора Рамзина. Знакомство с профессией у них проходило в стиле классического метода обучения плаванию – их бросили в середину глубокого водоема без индивидуальных средств спасения… Три 22-летних парня должны были спроектировать, изготовить и запустить котел Красногорской ГРЭС на Урале. Они чертили детали, с них сразу делали синьки и несли их в цеха, а автор чертежей отправлялся туда же – наблюдать за процессом изготовления, сборки и подгонки «по месту». Питающие насосы нашлись только старые английские – очень малой производительности – на порядок меньше обычной для того времени, в результате ребята спроектировали и построили уникальный котел. Блок заработал, и после каждого аварийного останова кто-то из них должен был идти в местное управление НКВД – писать объяснение, не будучи уверенным, что вернется обратно…

Мертвый сон

Работа над котлом Красногорской ГРЭС шла буквально в боевой обстановке – война, уральским заводам требовалась электроэнергия. Сроки и начальство жали, перед пуском и во время его папа не спал несколько суток подряд. Когда пробный пуск прошел успешно, он отправился в железнодорожный вагон, в котором они все это время жили, заперся в купе и завалился спать. Спустя 15 часов вернулась отсыпаться следующая смена, но достучаться до него не смогла, и народ решил, что папа умер от перенапряжения. После часового стука, воплей и возни кто-то сумел длинным кинжалом подцепить щеколду и открыть купе, но даже и тогда папы не сразу удалось добудиться – с детства, после скарлатины, он был прочно глух на правое ухо, а спал на левом, здоровом, и в таком состоянии его не разбудил бы и выстрел в дверь из пушки ...

Устранение вибраций

В 63-м наш приезд и начало работы отца на 7-м блоке станции «Марица-Изток» в южной Болгарии совпало с тяжелой аварией на 3-м блоке – разнесло турбину, были пострадавшие, а страна, и так страдавшая от недостатка электроэнергии, лишилась одного из немногих ее источников. Хотя это и была не его епархия – турбина, а не котел, папа участвовал в «разборе полетов» и потом объяснил мне, как все получилось.

В турбине 3-го блока где-то за полгода до нашего приезда в Болгарию обнаружились вибрации, турбинисты решили, что она разбалансировалась, за счет износа, подгрузили, где посчитали нужным, и дефект исчез. А спустя месяц появился снова. Блок снова остановили, а турбину перебалансировали, снова порядок и возвращение вибраций через несколько недель… Так повторилось еще пару раз и уже при нас вал турбины разорвало, и куски этой фиговины длиной метров в 15 и весом в десятки тонн пробили кожух и разнесли машинный зал. Оказалось, что еще при изготовлении на питерском заводе проглядели раковину в вале турбины, в ходе эксплуатации она стала увеличиваться, а все последующие балансировки только усиливали и ускоряли этот процесс, пока не случился разрыв.

Немец

Оказавшись в Гълъбово на 7-м блоке станции «Марица-Изток» папа обнаружил там полный бардак и сорванные сроки пуска и начал работу с элементарного наведения порядка, чем у наиболее ленивых вызвал сильное недовольство. Именно тогда на него с мамой стали постукивать руководителю советской колонии на дружбу нашей семьи с болгарами. Тем не менее, папа с ситуацией в своей бригаде наладчиков справился, тем более, многих он знал еще по подольскому заводу и Южно-Уральской ГРЭС. Результатом было еще и то, что папа за свою требовательность заработал кличку «немец». Ну, что ж у нас – как человек требует порядка и поддерживает его – так сразу «немец»…

Рев и зола

В Гълъбово папа как-то взял меня с собой на станцию. Котел – штуковина высотой с 10-этажный дом, все ревет и грохочет, а толстые трубы, обвивающие всю эту конструкцию снаружи, покрыты слоем золы толщиной в несколько сантиметров. Было интересно и впечатляюще, но не понравилось. Подумал, что этим я вряд ли стану заниматься.

Как с ломиком…

Не бывши чересчур дисциплинированным в детстве и отрочестве, как явствует из «Бредов и анекдотов» записанных ранее, в зрелом возрасте папа отличался редкостной концентрацией на любом деле, которым занимался – работой или развлечениями. Вероятно, на него сильно повлияло трудное начало трудовой карьеры, уроки Рамзина и ответственность за свое важное и непростое дело. Заткнув здоровое ухо, он мог спокойно работать над статьями или отчетами, не обращая внимания на любой шум в квартире. Уже к сорока годам у него за плечами было две книги по прямоточным котлам, которые долго были основным учебником по этому вопросу в СССР, и десятки пущенных котлов. Способность к концентрации и четкости формулирования своих мыслей привели к тому, что в каком-то поздравительном стихе один из коллег написал про него: - Он с логикой – как с ломиком… Играя в футбол или бадминтон, он моментально забывал, что это – развлечение, и выкладывался на полную катушку. Затевая очередное домашнее торжество или концерт самодеятельности на работе, умел обрубить треп и заставить всех работать, репетируя иногда по нескольку выходных подряд – к нам домой специально для этого съезжались друзья, а на работе сотрудники оставались каждый вечер на несколько часов.

До, ми, соль…

Папу в детстве, как и всякого ребенка в культурной семье, вздумали учить игре на пианино. И у него стало получаться! Целых четыре года он ходил на уроки к преподавателю, тот ему проигрывал новую пьесу, а папа, тогда лет 7-8, исправно это воспроизводил. Однажды, уже на четвертом году обучения, преподаватель куда-то спешил, ткнул пальцем в очередное задание в сборнике и велел подготовить его к следующему уроку. Вот тогда-то и оказалось, что ученик совершенно ничего сыграть не может, потому что не знает нот, а все это время играл по слуху и по памяти… Преподаватель тогда сказал папиным родителям, что педагогика тут бессильна, отстаньте от ребенка – Гилельсом он не будет, а для себя по слуху и так сыграет что угодно. До конца жизни папа записывал начало понравившейся ему мелодии русскими буквами: до, ми, соль, си бемоль, а дальше уже игралось как-то само…

Весь вечер у рояля

С такими-то способностями папа был совершенно незаменим в компаниях и на танцульках, поскольку мог по слуху сыграть любую мелодию, что на пианино, что на аккордеоне. Еще в рамзинском БПК возникла традиция самодеятельных концертов на майские и октябрьские праздники – как сейчас помню плакат над сценой: «Да здравствует 36-я годовщина Великого Октября!» - но тематика самодеятельности была не совсем ортодоксальной, а, скорее, юмористической или даже сатирической. Папа, естественно, весь вечер был у рояля, включая танцы после концерта.

Расцвет этой папиной деятельности пришелся на время его работы в ВТИ в середине-конце 60-х и в 70-х, когда он, уже кандидат наук и заведующий лабораторией, возглавил самодеятельный ансамбль «Котелок». В институте нашлась туча талантливых на разные лады людей, которых папа организовал и зажег, а они зажглись – певцы, танцоры, декламаторы и, главное, авторы, которые все это писали и готовили. Сначала это было что-то вроде классических советских сборных концертов, но совершенно несерьезных и веселых – на первый такой концерт в актовом зале экспериментальной ТЭЦ института попал и я. Старый маленький зальчик был забит битком, сидели друг  у друга на коленях, в проходах, запомнилась голова и плечи, которые свисали в проем входной двери в течение всего концерта.

Потом система стала совершенствоваться – стали ставить сюжетные спектакли, в коллектив влились инженеры Виноградов и Меньков, которые пели в народной опере и голосами обладали нерядовыми. В исполнении Менькова впервые прозвучал хит – ария директора овощной базы, на которой работали сотрудники института, по мотивам песни Высоцкого:

Если вдруг нам привозят лук,

Да его целый эшелон,

И к тому же не разберешь -

Плох он или хорош,

Я звоню в ВТИ – пришли

кандидатов наук – на лук,

докторов – на морковь готовь,

здесь поймешь – кто каков…

Песня впоследствии, растиражированная и адаптированная к различным местным условиям, разошлась по Москве и электрическим станциям Советского Союза. Успех был такой, что «Котелок» даже пригласили с концертом в конкурирующую организацию - ОРГРЭС.

Кончилось все на взлете – коллектив стал готовить натуральную оперу по мотивам «Ромео и Джульетты» на материале предприятий и организаций Министерства энергетики и электрификации СССР, содержавшую массу хулиганских выпадов и критических инвектив в адрес начальства. В этом безобразии поучаствовал и я: в частности, после истории с цыганами, вытащившими министра энергетики из машины, предложил сцену, в которой веронского герцога снимают с коня… Боюсь, все это не пошло на пользу – постановка была запрещена райкомом КПСС при активнейшем участии освобожденного секретаря[1] парткома института. Для отца и всего «Котелка» это было ударом, и эта деятельность возобновилась только лет семь спустя в несравнимо меньшем масштабе.

Каждый может

Любой член компании друзей под папиным давлением, в конце концов, научился кое-как писать стихи, причем у некоторых стало получаться довольно здорово, а для компании, где все друг друга знали, как облупленных, так просто замечательно. Между прочим, подобный подвиг удался впоследствии и мне под впечатлением папиных успехов: сначала я сам писал всякие стишата и песенки для лабораторных гулянок по случаю окончания экспедиционного сезона, потом стал подключаться шеф с довольно изящными и остроумными литературными опусами, а потом уже в лаборатории, в которой на пике ее расцвета было десять человек, являться на сборище хотя бы без частушек стало «некомильфо»… Потом меня привлекли папины лавры, и в нашем Институте биологии развития возник ансамбль «Яйцевод», который поставил два мощных концерта с собственными песнями, драмой и плясками. Как-нибудь выложу на сайте некоторые песенки из тогдашнего репертуара.

***

 

 

Бреды и анекдоты

Герб ульпана Нетании. Автор - Я

В девизной ленте: Учить иврит утром - купаться в море вечером