Блог

 

Опера Верди «Еврейцы»

Родственник прислал рассылку – в Италии во время исполнения оперы Верди «Набукко» после хора «Прекрасная утраченная родина» аудитория устроила овацию, а дирижер Мутти, воспользовавшись ситуацией, обратился к зрителям с речью об утрате национальной культуры. Зал вскочил на ноги и подпевал исполненному на бис хору – очень впечатлило (ссылка забанена по требованию правообладателя).

Хор показался очень знакомым – определенно я его слышал! Но в рассылке говорилось, что опера «Набукко» в СССР никогда не исполнялась, поскольку речь в ней о вавилонском плене евреев, а хор евреев, поющих о прекрасной утраченной родине, в стране победившего антисемитизма смотрелся бы, как портрет Папы Римского в алтаре Успенского собора в Кремле… Да, какая к черту «Набукко» - еще в 70-е мы с Танькой попали на концерт армянской капеллы под управлением Оганеса Чекиджяна, которая роскошно исполняла Комитаса, негритянские спиричуэлс, Гершвина и хор из оперы Верди «Ломбардцы»… Это же он! Мы так прониклись симпатией к капелле Чекиджяна, что немедленно купили ее диск (он у нас по сию пору хранится в семейной фонотеке), как только он появился в продаже – там был и этот самый хор - с указанием «из оперы «Ломбардцы»»…

И эта опера Верди, как и «Набукко», в СССР не ставилась, наверное, потому что ее полное название – «Ломбардцы в первом крестовом походе». Все ее герои – крестоносцы со своими крестоносными проблемами, которые в советское время тоже вряд ли были уместны на подмостках Большого… Так что широкая советская публика с текстом обеих опер знакома не была. Исследование всех материалов в youtube показало, что в «Ломбардцах» никакого такого и даже похожего хора нет, да и дико было бы предположить, что Верди, которого вся Италия знала наизусть, написал два похожих хора для двух своих разных опер. Невозможно поверить и в то, что певцы армянской капеллы и, в первую очередь, сам Оганес Чекиджян, репатриант из Турции, окончивший Стамбульскую консерваторию и Эколь нормаль в Париже, не знали, из какой-такой оперы хор они исполняют. Следовательно, не иначе, как вся эта фальсификация и в программе концерта и на диске капеллы была спущена сверху «директивными органами». До чего же советская власть в этом вопросе была параноидально скрупулезна – уж лучше завуалированные крестносцы, чем откровенные евреи.

Русские пианисты в эфире!

В нашем Институте подготовка к капустнику была в полном разгаре. Первый, год назад, прошел «на-ура!», и дирекция с профкомом еще загодя стала щекотать основных заводил и певунов, чтобы, значить, порадовать трудящиеся массы. После успеха прошлого концерта желающих участвовать стало в разы больше. Нашелся парень, отлично игравший на пианино, да еще и электроорган свой притащил. Стихи для песен писали аж четыре научных работника, целый конкурс возник за места в поющем квартете, рядом бесновалась танцевальная группа… Я, полагаясь на опыт предыдущего концерта и уповая на наследственность от папы, который был признанным организатором таких забав, и на собственное нахальство, всем этим безобразием руководил, писал стишата и, прости Господи, пел.

Сюжетной линией, связывающей воедино представление стала «Защита диссертации». Ударный номер – под «Колыбельную» для членов Ученого совета диссертант с кастрюлей изображающих лапшу макарон, обходил спящих членов Ученого Совета и развешивал им их на уши.

Репетиции шли с нарастающим азартом, потому что программа наполнялась, получалось все лучше, все радовались и за себя, и за товарищей, никого не надо было уговаривать задержаться. Генералку после утрясания последних деталей начали поздно, и Слава Резчиков – институтский «домовой», в том числе и радиоинженер, часов в восемь вечера оставил нас одних, отдав ключ от радиорубки конференц-зала. Вся наша компания, между тем, вошла в раж, энтузиазм так и брызгал, и молодым показалось, что надо добавить звука. Вот тут они и обнаружили в рубке два радиомикрофона и тут же пустили их в дело. Пару раз до того их пытались использовать на заседаниях Ученого совета, но как-то это не привилось, а тут сгодилось!

Наутро всех, кто участвовал в репетиции, собрали в дирекции и устроили разнос с допросом при участии первоотдельца: - Кто позволил взять радиомикрофоны?!!! Из КГБ звонили – несанкционированный выход в эфир!

Оказывается, чтобы использовать в зале радиомикрофоны требовалось за сутки подать заявку в «органы», о чем мы и не знали, и, естественно, не подумали. Кое-как дело замяли, но на сам концерт и думать было нечего просить радиомикрофоны снова.

Собаки эти КГБшники – слушали, небось, развлекались, а вместо «спасибо» за весело проведенный вечер – настучали…

Цикл завершен

При Соввласти, еще в детстве, я совершенно не мог понять, почему периодически случающиеся голосования называются выборами - шел за семантикой, а надо было – за сутью. Потом, как и все советские люди примирился и, жалея томящихся в комиссиях являлся на участок с пачкой паспортов от четырех или пяти квартир с нашего и родительского этажей. Там принимали, как родного, выдавали пачку бюллетеней, которые требовалось, ничего в них не отмечая, донести до урны и запихать в нее, выполняя гражданский долг за полтора десятка родных и соседей.

А вот в 90-е, когда мы сами стали работать в избирательных комиссиях, речи быть не могло, чтобы позволить проголосовать даже по паспорту жены. В паспортных столах милиции вводились дежурства в выходной день, чтобы срочно выдавать потерявшим паспорт справку, дававшую право проголосовать. На последних выборах, в которых мы участвовали – в 2008-м – уже таких строгостей советовали не применять и «входить в положение» - мода на высокие показатели посещаемости вернулась…

Наши советские индейцы

За многие годы, проведенные в  экспедициях на Дальнем Востоке (с 1974-го по 1991-й) я не встретил там НИ ОДНОГО человека, который бы вел свой род от дальневосточников дореволюционных или хотя бы довоенных. Это, конечно, не статистика, но такое впечатление, что славянская популяция там сменилась ПОЛНОСТЬЮ. На мои вопросы местным – когда ты или твои предки появились в Приморье, давались два ответа – либо сам после окончания университета где-нибудь в Ставрополе, Краснодаре или Ростове приехал в ДВНЦ, либо, максимум, родители после службы на ТОФ или в Дальневосточном округе осели во Владивостоке после демобилизации…Ни потомков казаков и солдат, основавших Пост-Владивосток в 1862-м, ни столыпинских переселенцев 1904-го встретить не удалось.

Чистый язык

Прочел как-то в 60-е заметочку о склоке между гражданами и органом ЗАГС. Молодые родители в каком-то городе РСФСР (что существенно) явились туда, чтобы зарегистрировать новорожденную дочку, назвать решили Оксаной. Каково же было их удивление и возмущение, когда регистраторша отказалась это сделать. Повод оказался нетривиальным: чиновница объявила родителям, что Оксана – это украинский вариант русского имени Ксения, а в России регистрировать ребенка под украинским именем нельзя.

За флажки

В 80-м мой отец и группа коллег, оказавшись в Таллине на совещании, решили прокатиться в Пириту, где летом должна была пройти парусная программа Олимпиады. Перед олимпийским яхт-клубом их встретил закрытый шлагбаум и полное безлюдье… Отец и еще пара инженеров собрались нырнуть под шлагбаум, чтобы посмотреть олимпийские сооружения, но другие их товарищи сказали: - Да вы что, нельзя! Это же охраняемый объект! Вот и шлагбаум!

Они поспорили и, в конце концов, разделились: законопослушные двинули в гостиницу, а вольтерьянцы, включая моего папу, таки нырнули под шлагбаум и совершенно спокойно полчаса шастали по абсолютно пустой базе, не встретив ни души.

***