Блог

Нельзя сказать, чтобы с поведением сына в школе у нас были особые проблемы, хотя время от времени нас вызывали, и выдавали стандартные упреки в том, что он своими шуточками и трепом дезорганизует учебный процесс. Но вот как-то раз, это было классе в 7-м или 8-м, всех родителей класса обзвонили и потребовали явиться на родительское собрание.

Считалось, что ходить и выяснять отношения с Женечкиными учителями – это моя зона ответственности. И вот мы все, десятка два взрослых людей сидим в классе и слушаем длинный мартиролог преступлений наших детей: у кого-то, кого класс недолюбливал, спрятали в сортире портфель, на уроках постоянный треп и, главное злодеяние последних дней – мальчики налили в учебные пособия по черчению воду, и она на уроках при малейшем смещении всех этих кубов и пирамид выливалась на столы. Тут голос директрисы повысился до уровня праведного гнева: - А девочки, которые всё знали, ничего не рассказали ни учителю, ни классному руководителю!

Я совершенно не собирался осложнять жизнь собственному сыну, но в ответ на это заявление мы с соседом по парте, чьим-то папой, хором довольно громко сказали: - Ну, и молодцы девочки!

Последние годы Жекиного обучение в школе проходило в обстановке новых веяний, на истории им рассказывали о том, что нам могли бы рассказать только спьяну и шепотом, а на литературе они обсуждали достоинства романов Стругацких, по которым Жек с большим удовольствием написал сочинение и получил «пятерку». Тут он вошел во вкус и написал большой доклад о творчестве ирландского писателя Джона О’Харли, с подробным жизнеописанием и перечислением его широких связей, включая близкое знакомство с Чарльзом Дарвином.

Все прослушали это с интересом, но молодая и любимая классом учительница, отчетливо нервничала – она не знала такого писателя, и ничего не могла авторитетно произнести ни о нем самом, ни о его творчестве, а, следовательно, и объективно оценить работу ученика. Все-таки «пять» она ему поставила, и тут сыночек и признался, что никакого Джона О’Харли на свете нет и не было, и все сказанное им – не знания, а чистое творчество…

Жек в наших байдарочных походах взял манеру исчезать, сначала нервничали, кричали, искали, потом поняли – просто надо найти ближайший муравейник или болотце с лягушками. Там это юный естествоиспытатель мог, не шевелясь и не произнося ни звука, сидеть часами и рассматривать своих любимых зверушек.

Однажды, во время похода по литовской речке Швянтойи, рядом с одной из байдарок в воду плюхнулись только что вставшие на крыло утки, кто-то из ребят на охотничьем инстинкте хлопнул птицу веслом и, к сожалению, попал. Надо было видеть, как экологически и гуманистически воспитанные дети, предводительствуемые Женечкой, взбеленились – он просто полез на взрослого дядю с кулаками, а старшие девочки устроили дружный рев. Еле утихомирили, но с «убивцем» они дня три не разговаривали, пока он лично не извинился…

«Болезнь муравейников» у сына не прошла – теперь он встает в четыре утра, чтобы уйти в Лосиный остров и снимать тамошнюю живность – от шмелей до лосей, кабанов и бобров и возвращается к вечеру...

Когда дочка Машка, за малый рост и сообразительность прозванная Мышкой (у нее и латинские инициалы Maria Yurievna Shmukler – MYSH складываются в это слово) поделилась с нами планами на лето, мне стало нехорошо: дочка с подругой намерилась перебежками от одних родственников или знакомых до других пересечь всю Россию аж до самого Тихого океана. Сначала я еще рассчитывал, что, может быть, они либо испугаются, либо поленятся. Потом стало ясно, что девицы проникнуты решимостью, и нам остается только оповестить разбросанные по всей Руси явки о приближении визитерш.

В Челябинске, Новосибирске и Владивостоке жили люди надежные, а вот Алтай и Забайкалье «прикрыты» не были. Тем не менее, девицы двинули в путешествие, которое заняло полных два месяца.

Две двадцатидвухлетние девицы проехали по всему маршруту, в том числе без всяких явок и знакомств, всюду нашли приют и гостеприимство и не столкнулись с враждебностью. Финишировали они, слава богу, у моего старого Владивостокского друга, который им еще и отдых на океане устроил.

Вот я и думаю – это у нас люди такие хорошие или это у меня дочка способна гипнотизировать змей.

- Итак, люстра, - сказал Валентин Сергеевич. - Она будет теперь над Даниловым, и, если его жизнь даст ей основания сорваться, ничего ее не удержит.

Есин. Альтист Данилов

Поскольку на ремонт всей квартиры разом ни денег, ни терпения у нас никогда не хватало, мы делаем его «короткими перебежками» - сначала одну комнату, потом другую… Когда ремонтировали кухню, спальню, она же Татьянин кабинет, и Машкину комнату я сказал, что пусть они дизайн выбирают сами, а я им при любом исходе дурного слова не скажу, но, когда дойдет очередь до гостиной (она же – мой кабинет), вмешательства в мои затеи не будет с их стороны. Так и сделали.

Я в соответствии со своими авангардными вкусами одел гостиную в стекло и металл. Подозреваю, что мои эстетствующие женщины этого индустриального стиля не одобрили, но уговор дороже денег… И вот недавно жена решила сделать мне подарок на день рождения, обычно – это что-нибудь «для дома», но в этот раз она что-то очень волновалась и даже проговорилась, что не знает, понравится ли мне подарок. Я уж решил, что это – набор кастрюль…

Ан нет, в большой коробке оказалась люстра для гостиной, ультрахайтековская и супермодерновая – кубы прозрачного стекла со светодиодами. Что ж, вещь вполне подходящая по дизайну. Меня только смутило, что коробка тяжеловата. Потом оказалось, что не тяжеловата, а просто-таки весит 10 кг 875 г… Садисты-разработчики позаботились о потребителе, которому предстояло присобачивать это творение к потолку, и сделали контактные провода длиной сантиметров в 15. Это означало, что, держа люстру навесу, надо сначала в 10-ти сантиметровой щели между люстрой и потолком завинтить провода в разъеме, а уже потом пытаться посадить ее на 4 крепежных винта и быстро затянуть их гайками.

Первый эксперимент показал, что, если нам с сыном держать люстру, а дочке завинчивать провода, то к тому моменту, когда она это заканчивает, у нас уже нет сил стоять с грузом на вытянутых вверх руках, и мы орем: - Давай, скорей отвинчивай!

После второй такой же неудачной попытки, когда я попробовал положить люстру на голову и оказалось, что углы стеклянных кубиков очень больно в нее врезаются, я сделал первое усовершенствование – нарастил на пару десятков сантиметров провода. Стало легче удерживать люстру, но оказалось, что поймать все четыре винта невозможно, и ни снизу, ни сбоку даже приблизительно не видно, куда и настолько они отклонились от вертикали.

Тогда пришла пора второго усовершенствования – на винты я привязал длинные лески, и мы стали поднимать люстру, пропустив их через крепежные отверстия. На три винта мы, таким образом, попали, а четвертая леска перерезалась острым металлическим краем дырки. Все развинчивать по новой не было уже моральных сил, дочь в слезах нас бросила, сказав, что ничего не выйдет и надо вызывать электриков. А мы с сыном остались под 10-ти килограммовой штуковиной, держащейся на трех винтах. Машка, чтобы поднять наш моральный дух, верещала из коридора, что эта штука сейчас сорвется и нас убьет… Я, честно говоря, пребывал в некотором недоумении – то ли начинать все сначала, то ли попытаться все-таки поймать этот чертов четвертый винт. И тут неожиданное упорство проявил сынок: он сумел через сантиметровую щель разглядеть-таки, куда уперся невидимый винт, отверткой чуть-чуть его отогнул, кончик винта на секунду появился из дырки, а я успел зацепить его резьбу гайкой и затянул.

Потом сын мне сказал, что считал это дело с самого начала безнадежным, но, поскольку ему про меня известно, что я иногда добиваюсь, с его точки зрения, невозможного, он решил попробовать плечом к плечу со мной побороться до конца.