Блог

Мы (молодая физиолог со своей начальницей) подавали документы на Шенгенскую визу в посольстве Франции. В тот период оформление визы научным работникам по странам Шенгена было бесплатным, и требовалось только каким-либо образом доказать, что ты имеешь непосредственное отношение к науке, и едешь, соответственно, с научными целями. И вот стоит немолодая доктор наук у окошка, а ей и говорят: - Можете ли Вы как-то подтвердить, что Вы - научный работник? - Конечно, вот справка с работы. - Но здесь написано, что Вы - заведующая отделом. Это – не научная должность. - Ну хорошо, удостоверение из Академии наук подойдет? - Конечно!

Некоторое время удостоверение тщательно изучалось, потом позвали менеджера, он тоже поизучал... В итоге девушка из окошка выдала потрясающую фразу: - Здесь написано – член-корреспондент РАН... корреспондент... И при чем тут наука? Это же пресса!

Мы с шефом приземлились в Хитроу – собрались по гранту Королевского Общества поработать в Лондонском Университетском колледже. Получили багаж и стали продавливаться через турникеты между скворешниками, в которых сидели иммиграционные офицеры. Хитроу – это не Шереметьево, и работало не три-четыре пограничника, а около тридцати. Подошла моя очередь, и я предъявил паспорт, приглашение и прочие положенные бумаги. Офицер, дядька средних лет задал вопрос, который я счел протокольным: - Цель поездки? На протокольный вопрос и ответ был протокольным: - Проведение научных исследований.

Но этот деятель не унимался и задал следующий вопрос: - А в чем именно состоят исследования?

Ну, думаю, я тебе покажу!

- Я изучаю влияние низкомолекулярных трансмиттеров на уровень свободных ионов кальция в процессах делений дробления и межклеточных взаимодействий у ранних зародышей морских ежей.

Физиономия иммиграционного офицера изобразила живейший интерес, и он спросил: - Это нейротрансмиттеры или гормоны роста?

У меня отвалилась от удивления челюсть… Офицер, видимо, понял мою реакцию и сказал: - Я вообще-то биохимик по образованию.

Нет, ну какова вероятность наткнуться на иммиграционного офицера с дипломом биохимика, проходя через один из 30-ти проходов в аэропорту Хитроу?

До моей последней поездки в Неаполь процедура получения permesso di sogiorno (разрешение на проживание) с каждым разом только усложнялась. Сначала надо приходить в Ufficio stragnieri в 6 утра, потом в 5, на третий раз, когда по моей просьбе туда позвонили коллеги со станции, полицейские ответили, что занимают с трех ночи, а талончиков на оформление дают только пятьдесят. Заказал такси на четверть третьего – ехать там не так далеко, остался в лаборатории, в 2 перелез через забор Вила Комунале, а вскоре и такси подошло.

Сердце упало, когда мы въехали на улицу Галилео Феррарис, где располагался «офис по борьбе с иностранцами» - толпа! Выпрыгнул из машины, бросился записываться и оказался… 51-м в очереди! Черт, иди знай – остаться (талоны начинали раздавать после 7 утра) или прямо сейчас топать пешком к себе на Капо Позилиппо на другой конец города и хоть выспаться. Решил все же остаться в надежде, что хоть один человек из очереди выпадет.

Уходя из лаборатории «в ночное», надел на себя все теплое, что было, ноги завернул в газеты, но неаполитанская январская ночь все рано – не сахар. Разок погрелся в машине у львовского зубного врача, который жил в Неаполе уже 5 лет, но каждый год должен был продлевать разрешение на проживание.

Около 7 утра очередь заволновалась, стали строиться по номерам, но сбоку накапливались итальянцы, которые пришли помочь своим девицам, и они представляли большую опасность, потому что полицейские своим попустительствовали и пускали без очереди.

В момент, когда полицейский стал раздавать талоны, эти – сбоку, рванули вперед, двое успели вырвать талоны, еще один попер через мою спину, а я видел, что только что ушел талон № 47, не глядя, резко локтем двинул назад, попал, и вырвал талон – 49-й… Львовянин оказался «51-м»…

Ранним майским утром 78-го года наш автобус с тургруппой московского профсоюза работников науки и высшей школы после двухнедельного маршрута по Польше и Чехословакии подкатил к госгранице СССР. Граница оказалась «на замке» в буквальном смысле – изба чехословацких пограничников была заперта, никаких недремлющих караулов… Крестьяне из соседней сельскохозяйственной едноты[1] ныряли под шлагбаум и шли работать в сад, который простирался прямо до разграничительной линии.

Вот на нашей-то стороне все, как и положено, клубилось бдительностью – проходили дозоры с автоматами, пограничники с собаками, трактор поправлял следовую полосу…

В семь появились зевающие чехословацкие погранцы и задрали шлагбаум – нас они задерживать не собирались. Автобус миновал погранпереход Ужгород и припарковался на досмотровой площадке. Погранец в комбезе полез под днище проверять, не прицепился ли вражеский агент к выхлопной трубе, а нас проводили в зал, разделенный таможенным островком в центре на «туда» и «обратно». Рыжий вихрастый таможенник с приклеенной к физиономии улыбочкой вопросил: - Наркотики, порнография, религиозная, антисоветская литература есть? – Неаааа… - рявкнула наша группа. Вострые глазки инспектора тем временем отсканировали физиономии. – Иностранную валюту ввозите? – Гы-гы-гы! (в смысле – «мы что, идиоты?»). Тут к инспектору подошел еще таможенник со звездочками поменьше, и я расслышал: - 2 ковра… Лицо таможенника погасло – два ковра, один у водителя, другой у семейной пары – значит, никто подкожной, сверх разрешенного, валюты за бугор не таскал, а раз так – нечего на этих убогих и время тратить.

Таможенник перешел на другую сторону островка, где на пути «туда» стояла тетка в парадной форме деревенского образца, которая шла через границу пёхом, наверное, к родне или от родни. Мы были от этой пары метрах в десяти, разговор шел то ли на западно-украинском диалекте, то ли на русинском, при этом тетка визгливо голосила, так что я понимал только отдельные слова. Больше было понятно из жестов таможенника – он настойчиво тыкал пальцем вниз, тетка, видимо, возражала, потом все стихло, тетка нагнулась, стащила с ноги правую туфлю, и у нее в руке оказалась довольно толстая пачка червонцев. Пачка перекочевала в руки таможенника, и он стал у тетки перед носом ею потрясать и, видимо, всячески тетку укорять и унижать. Во всяком случае, так это выглядело со стороны, потом визг и рычание окончательно стихли, тетка вздохнула и потащилась на словацкую сторону. Интересно, что левой туфлей таможенник не интересовался. Ой, по-моему, он знал…

Мы вышли на улицу и в ожидании посадки в автобус, который должен был отвезти нас в Чоп к поезду, покуривали. Тут подвалил автобус с винницкой группой, которая весь маршрут шла за нами с отставанием в нескольких часов. Окна в автобусе были чем-то загорожены, присмотревшись, я понял – ковры. Из интереса сосчитал – 20 (это на стандартную группу из 30 человек). Что-то мне подсказало, что стоит ожидать небольшой корриды.

Я не ошибся – все вокруг зазеленело от таможенных мундиров, они повылезали из всех щелей и зароились вокруг винницкого автобуса, и вскоре оттуда понеслись визгливые вопли: - Ой, лышенько! Ой, та шо ж вы робытэ!

Простой расчет показывал, что на отпущенные деньги (140 рублей на Польшу, 160 – на Чехословакию) ребята накупили ковров раза в два больше возможного, даже если они все скидывались и, кроме ковров, вообще ничего не покупали. Еще и в окна свои трофеи повысовывали…

Тут наш автобус забибикал, и картину «Утро контрабандистской казни» мы не досмотрели.