Блог

Закон есть закон (70-е гг.)

Я куда-то уезжал, надо было еще успеть в кучу мест, да мама выдала задание купить картошку. Уже в приличном цейтноте я залетел в овощной, что в «Доме России» со стороны Сретенского бульвара. До перерыва оставалось минут 15, а в отдел стояла унылая и довольно длинная очередь. Я сунулся в кассу – выбить 3 кило, но кассирша сказала: - Встань в очередь, если успеешь до перерыва – выбью…

Не помню, почему именно, скорее всего, потому что опаздывал, а, может, хамский тон и обращение на «ты» взбесили, но меня заклинило. Очень вежливым, но смертельно ядовитым голосом я еще раз попросил выбить чек, а когда встретил отказ, с тем же ледяными спокойствием и вежливостью указал кассирше на «Правила торговли», в которых было сказано, что все покупатели, находящиеся в магазине, хотя бы и после его закрытия, должны быть обслужены. Я все тем же размеренным голосом вежливо вопросил: - Это ваши правил или мои? Ответом было: - Вон все стоят, и ты стой!

Очередь загомонила: - Вот, не как все, мы стоим – ждем, и ты стой!

Ну, раз так, я крепко взял себя за уши и еще более вежливо обратился к кассирше: - А тогда я попрошу вашу жалобную книжечку и вашу заведующую в зал!

Это был удар поддых – за жалобы в книге легко лишали квартальной премии. Мигом рядом со мной образовалась завмаг. На ходу она бросила пару слов, и я расслышал: - Пашу позови! Я сообразил в чем дело: Паша – это придворный милиционер. Теперь стоит мне только сорваться на повышенный тон, и не миновать длительных доказательств в милиции, что я не пьяный и не хулиганил… Черта с два! Все тем же вежливым, аж самому противно, голосом я процитировал замагше «Правила торговли», посетовал, что пришлось ее побеспокоить, и попросил Книгу жалоб и предложений, поскольку я бы хотел отразить свои впечатления о работе данного магазина. Тетка быстро и правильно сообразила, на что нарвалась, и велела кассирше: - Выбей ему!

Я вежливо ее поблагодарил, заплатил 34 копейки за мешок картошки и дисциплинированно встал в конец очереди. Через несколько минут продавщица заявила: - Все! Перерыв!

Очередь жалобно заскулила, а я обошел ее и протянул продавщице чек.

- Да, - сказала продавщица, - этого гражданина я обслужу – у него есть чек!

Ах, как запричитала очередь: - Мы же были за вас! Мы вас поддерживали, а теперь его обслуживают, а как же мы…

Я не удержался и обратился к очереди с краткой речью: - А вот пока вы терпите, что вам на головы гадят, так с вами и дальше будет. А я, вот, не желаю!

Конечно, это была форменная бравада с моей стороны – на такой подвиг самообладания в предприятии торговли я оказался способен единственный раз в жизни – потому и запомнил…

Жемчужное зерно

В конце лета 70-го мы возвращались из тюменского агитпохода, прокатившись по строящейся железной дороге до Тобольска и обратно. Область утомила своей нищетой (!), грязью и неустроенностью. За день до возвращения в Москву мы снова оказались в Тюмени, и в попытке купить что-нибудь на обратную дорогу пошли по местным магазинам. В какой-то москательной лавке, где ничего потенциально съедобного обнаружено не было, я вдруг приметил полку с пластинками. Из опыта вологодского похода мне уже было известно, что во всяких глухих местах можно обнаружить такие культурные ценности, которых в Москве ни за какие деньги не сыщешь – тогда в сельмаге какой-то глухой деревни все затоварились Мерлем из «Библиотеки фантастики». Так что я присмотрелся к содержимому полочки в тюменском магазине повнимательнее и был вознагражден – сначала я увидел диск Пита Сигера, правда, не апрелевского производства, а ташкентского, а потом, вообще, сбылась мечта идиота – на полочке стоял миньон «Кит Бэкингем играет на Хаммонд-органе», который наши записали на британской выставке. Там был гершвиновский «Туманный день в Лондоне», «Фантазия на темы Битлс» и эллингтоновский «Караван» в обалденном электронном звучании. В Москве я такую видел у одноклассника и отчаянно завидовал, но даже не рассчитывал такой достать.

Я немедленно встал в коротенькую очередь, опасаясь, что драгоценности уведут у меня прямо из-под носа, что было, конечно, необоснованной паникой – если приглядеться, можно было увидеть, а потом и осязать толстый слой пыли на дисках. Может быть, я излишне экспрессивно перечислял продавщице, что я у нее хочу купить (там нашлись и другие вполне приличные по тому времени диски), а может – потому что был приметный – в форме студенческих стройотрядов, с шевроном Биофака МГУ на рукаве, но за мной тут же выстроилась очередь. Отходя от прилавка я услышал за спиной следующий заказ: - Мне то же, что этому парню!

Долог путь до Типерери

Удача с пластинками в значительной степени обесценилась тем, что еды на двухсполовинной суточную дорогу от Тюмени до Москвы запасти удалось немного: разъяснять аборигенам, что съедобно, а что – нет не требовалось, они в этом понимали лучше нам… В итоге, мы легкомысленно решили, что купленного провианта хватит, если один раз в день ходить в вагон-ресторан. Увы, наши расчеты крахнули в первый же день пути – когда передовая группа походников отправилась в очаг общепита на колесах, их там встретили ресторанские морды, жующие картошку с грибами, которые объяснили, что никакой еды для пассажиров здесь нет, и смешно спрашивать – их в Тюмени уже давно ничем не снабжают на обратную дорогу… К вечеру следующего дня, поезд с изрядно оголодавшими походниками подошел к перрону вокзала столицы Татарии, где мы рассчитывали подкормиться – стоянка была запланирована 16 минут. Беда была в том, что поезд опаздывал, стоянку сократили, а подали наш состав то ли на 7-й, то ли на 8-й путь. Поезд еще не остановился, а самые физически подготовленные горохом посыпались на пустынный казанский перрон и рванули по мосту к вокзалу. Я бежал и оглядывался на поезд, и вдруг на середине моста с ужасом обнаружил, что он тронулся! Мы на полном ходу развернулись и чесанули обратно. Когда я слетел с моста, мимо меня как раз проплывала дверь нашего вагона, куда я и впрыгнул. Ребята с худшими спринтерскими способностями попрыгали в следующие вагоны, а про одного парня мы решили, что он отстал, но он все же пришел минут через 15 – зацепился только за последнюю дверь…

Только в середине следующего дня на стоянке в Муроме мы нырнули под стоящий на первом пути поезд, и успели затариться папиросами «Московские» и консервами «Кальмар в собственном соку», которые, правда, рискнули есть не все, и дотянули оставшиеся до Москвы часы.

Редкое преимущество

Где-то в середине 80-х в рабочее время к моему папе в кабинет вдруг прибежал его сотрудник и стал выпрашивать у него паспорт. Папа поинтересовался, от какой нужды такая странная просьба, и сотрудник объяснил, что в московской синагоге по пролетарским ценам продают Ветхий завет, но только по две штуки в руки и только по паспортам, где в графе национальность указано - «еврей». Сам сотрудник был русский, и ему даже одного не продали.

Шустрый папин коллега насобирал в институте четыре или пять паспортов с требуемыми параметрами, дернул в синагогу, закупил книги, честно раздал обладателям паспортов по штуке, а на «излишках» сделал неплохой бизнес.

Папа сказал, что он впервые в жизни получил какой-то профит от своего еврейства…

Всесторонний баланс

Классическая формула «на троих» - с каждого по рублю, на которые приобреталась бутылка водки за 2.87, была еще и потому так устойчива, что к ней приобретался батон за 13 копеек, а это автоматически решало вопрос закуси и исключало проблемы с дележкой сдачи.

Кимрянки-обманки (середина 70-х)

У нас в районе пронесся слух, что в магазине «Спорт» на Кировской будут «давать» кроссовки, не бог весть какие – кимрские, но все же кроссовки. Мы с братом заняли утром очередь и ушли на работу, мама сходили отметиться, потом стояла уже непрерывно, а потом и мы вернулись с работы пораньше… Терпеть не могу очередей, а когда оказался во дворе магазина – «давали» не в торговом зале, а, во избежание давки, из окошка подсобки – проклял эту затею. Давка, мат-перемат, «вас здесь не стояло» и прочий репертуар… Долго-долго ничего не «давали», а потом «выбросили», и началась Ходынка. В конце концов, нас все-таки притиснули к окошку, и пока продавливали мимо, мы успели сунуть деньги и даже урвать кроссовки примерно своих размеров…

Ну, конечно, я напялил добычу и ходил в этих изделиях химически рыжего цвета, но уже недели через три появилось какое-то странное ощущение в правой подошве, еще с недельку я старался на это не обращать внимания, а потом все-таки перевернул этот кимрянский лапоть и увидел, что из середины подошвы выкрошился кусочек. Потом процесс приобрел лавинообразный характер, и к концу лета я, можно считать, ходил босиком…

Удача поневоле

В какую-то из суббот, которые у меня в Неаполе все были рабочие, я пришел утречком на Зоологическую Станцию и еще с порога понял – авария – полностью отрубилась электроэнергия. Дежурная обслуга Станции металась от щитовой к телефонам, но толку пока не ожидалось – поломка была серьезная, а из-за выходных никак не удавалось вызвать ремонтников.

Ни работать, ни просто посидеть у компьютера – написать письмо домой или почитать русский Интернет, было нельзя, и я от нечего делать пополз по Неаполю. На Пьяца Деи Мартири (примерно – площадь Павших) забрел в огромный магазин аудиозаписей на всех мыслимых носителях, попробовал найти CD с «1984» Рика Уэйкмена, не нашел, зато набрел на «Глорию» Вивальди, виниловый диск которой дома был запилен до дыр. Оказалось, что «Глорий» у Вивальди – две, так что я раскошелился на 10 евро и уволок добычу. Если бы не удалось найти ничего более персонального в подарок Таньке – вполне сошло бы. Я, однако, ей потом что-то прикупил специфическое неаполитанское, а «Глория» осталась в подарок мне самому…

***