Бреды и анекдоты (86-я серия) Дознание директора

Постановка помех и шумоподавление

В 9-м классе началось преподавание новейшей истории, которую вел уже поминавшийся в «Бредах» директор школы Алексей Николаич Грюк. Помнится, среди его методов преподавания одним из доминирующих был так называемый «фронтальный опрос», когда он вызывал учеников по списку, сколько успеет за урок. Для справедливости он иногда начинал с конца алфавита. Я-то этого ни фига не боялся, потому что, к моему глубокому сожалению, все годы учебы знал историю лучше своих учителей. А вот ребятам доставалось основательно и регулярно.

Метод противодействия репрессивной политике директора был основан на двух факторах: во-первых, ни для кого не было секретом, что в нашем классе трое идут на медаль, и директор полон решимости довести их до цели в целости и сохранности, а потому смотрит на некоторые их проделки, в частности, вполне хулиганские, сквозь пальцы. Я как раз был одним из этих кандидатов. Во-вторых, было замечено, что, если в самом начале урока задать директору вопрос, особенно по теме, которая ему самому небезразлична, то уже никакого фронтального опроса не будет, и директор разразится спичем минут на двадцать. Если подкинуть ему потом еще вопросик в развитие темы, то за урок можно не опасаться…

Как наиболее пригодный для этой провокационной цели был избран я, и, когда отчетливо пахло приближающимся фронтальным опросом, парни меня просили задать вопросик. В первые разы сходило с блеском – директор включался, как по команде, и все расслаблялись, как могли – играли в самодельный настольный хоккей, который был тогда у нас популярен. А однажды у нас с директором разразилась отчаянная дискуссия об Октябрьских событиях, когда я с невинным видом заявил в начале урока, что обнаружил в учебнике ошибку – там написано, что первым наркомом иностранных дел был Чичерин, а на самом деле – Троцкий… Директор удар пропустил и долго не мог восстановить дыхание, что-то засипел, де такого не было, но я уже нес к его столу раскрытую на нужной странице книгу Джона Рида «10 дней, которые потрясли мир» с поименным составом первого Совнаркома. Урок был сорван, потому что остаток его ушел на выяснение достоверности Рида, учебника и прочее потрясение основ.

Еще раз директор попал под раздачу, когда начал было объяснять причины поражений 41-го, что-то прокукарекал про предательство Павлова, внезапность… Вот тут он огреб по полной – для меня тема 41-го больная до сих пор, а тогда я минут 5 сыпал одними только фамилиями расстрелянных в 37-м военных, помянул все, что прочел у Тодорского, Еременко, Рокоссовского и всех прочих, и в заключение очень нехорошо отозвался о Сталине. Директор к концу моего 20-ти минутного соло уже и не сопротивлялся, хотя без микроскопа было видно, насколько то, что я несу, ему поперек шерсти…

Все же он вытерпел от меня и это, но в дальнейшем перестал реагировать на мою поднятую руку, и, вообще, перестал вызывать. Каким-то образом у меня в полугодии и по истории, и по обществоведению, которое вел все тот же директор, неведомо откуда образовывались по две рядовых пятерки (абсолютно допустимый минимум), и, соответствующая полугодовая оценка. Я тоже сделал свои выводы, и стал на его уроках в открытую решать задачи по математике, которые во множестве мне задавал Василий Филиппыч, с которым я занимался дополнительно перед поступлением…

Не могу Алексею Николаевичу не отдать должное – в значительной степени при его снисходительном отношении и поддержке школа довела меня до серебряной медали, которая сыграла огромную роль в моем благополучном поступлении в университет. Забавно, что в характеристике, которой меня снабдили при выпуске, зная, что я поступаю на биофак, были отмечены мои выдающиеся знания в области истории…

Импровиз

В 10-м классе, когда, вообще-то, даже самые ленивые и самые спокойные уже вовсю занервничали перед вступительными экзаменами, вдруг возникла идея провести школьный КВН. Видимо, как самого языкатого, меня выбрали капитаном команды класса «А». Подготовка, большая часть которой состояла в придумывании так называемого домашнего задания, шла вперемешку с уроками и дополнительными занятиями с преподавателями, на которые ходила почти половина класса. Большую музыкальной постановки, которая представляла наше домашнее задание придумали наши девочки, хотя парни тоже подключились. Я еще и подтянул в качестве резерва Главного Командования своего отца, способного по слуху сыграть любую музыку, которую ему напоют. Сюжет постановки, конечно же, крутился вокруг наших учебных забот и включал, в частности, урок обществоведения, которое вел, как уже упоминалось, наш директор. На его роль опять же выбрали меня, вероятно, как самого наглого…

Директор наш страдал хрипунцом – кашлем курильщика, и об этом знала вся школа. Частенько урок начинался с эдакого соло директора минут на пять. И вот уже на самом КВН я появляюсь на сцене, девочки вскакивают при моем появлении из-за парт, я машу им рукой, чтоб садились, а потом в порядке импровизации закатываю приступ хрипунца на минуту, чего на репетициях не делал. Мысль о том, что такое нахальство может и отозваться, промелькнула, но, уж начав, остановиться не мог.

И на сцене и в зале все повалились от смеха…

Дознание директора Грюка

9-й класс оказался богат на всяческие выходки и приключения – с одной стороны многие, кто опасался вылететь из школы после 8-го класса, перевели дух, а все вместе ясно себе представляли, что в 10-м придется пахать уже без всяких поблажек, а потому пока класс то срывался с уроков, да еще устраивал футбольные матчи прямо под окнами директорского кабинета на первом этаже, то затевал всякие хулиганства.

Тут-то все тихие, внимательные и усердные... А я все равно сижу боком - крайний слева

Мы учились по кабинетной системе, и после окончания урока чаще всего переходили в другой класс, а в перемену все классы стояли запертыми на ключ. И вот как-то раз после окончания большой перемены оказалось, что во всех поголовно классах второго этажа в замочные скважины были всунуты карандаши и там сломаны… На то, чтобы открыть или взломать все двери ушло минут двадцать, чему все дети были очень рады…

Еще одна затея оказалась уже довольно опасной – у нас в классе замыслили на уроке запалить дымовуху – моток фотопленки. Все присутствовавшие в классе парни деятельно обсуждали проект, прокладывали огнепроводный шнур… Самое печальное, что механизм сработал, но мы как-то не рассчитывали на такой эффект – просто не учли, что дым, который на открытом воздухе тут же уносится, в классе образует плотную стену непроглядного тумана. В момент класс наполнился вонючей удушливой дрянью, и мы еле успели выбежать без особой давки в дверях.

Случай, конечно, был вопиющий, и было наряжено следствие на высшем школьном уровне. Нас с Мишкой, лучших учеников класса, душевно заглядывая нам в глаза, спрашивали: - Мы, конечно, понимаем, что это не вы, но, может быть, вы знаете, кто это?

Ну, конечно же мы знали, одобряли, и посильно участвовали, но тут скроили физиономии образцовых отличников и промычали, что ни сном, ни духом… Не протрепался никто, и следствие окончилось ничем, хотя, если бы докопались, дело могло обернуться самым серьезным образом.

Форма и содержание

Когда мы уже заканчивали 9-й класс, не помню в какой связи, возможно, на общешкольном комсомольском собрании, вспыхнула дискуссия о форме. После школьной реформы 56-го года парни ходили в гимнастерках под ремень, скопированных с гимназической формы, и только в 59-м вместе нее ввели китель. Слова «дизайн» тогда еще не было, поэтому он и не обсуждался. С девочками все было консервативнее, и они так все годы и ходили в платьях отвратного коричневого цвета с фартуками - черными по будням и белыми – по праздникам.

Проблема состояла в том, что мужская форма очень быстро вынашивалась и приобретала совершенно непотребный вид, а стоила не настолько дешево, чтобы ее можно было покупать по три раза в год. Мы, к тому же, еще и росли – я как раз в последних классах школы прибавлял по 7 сантиметров в год, так что к концу учебного года, торчали из своих кителей и брюк, как огородные пугала.

Вот как-то потихоньку я и перестал носить форму, а одевал свитера – сначала сине-зеленый, а под конец 10-го класса – белый. Я был не одинок в своем начинании, и к концу 9-го класса уже многие были – кто в чем. Особо продвинутый и задвинутый на битлах Мишка Астафьев самостоятельно сшил себе брюки «стопа слона» - с 25-ти сантиметровым клешем…

Вот на собрании и стали пропесочивать тех, кто нарушает установленную форму одежды. Ну, я терпел недолго и вылез со своими, как мне казалось очевидными аргументами – форма вынашивается, вид паскудный, растем быстро – и отстаньте.

Аргументы администрации, которые воспроизвел один послушливый восьмиклассник, что-де вот в старой гимназии форма дисциплинировала, я демагогически отмел на том основании, что нам навязывают царское прошлое. А основной, как я теперь понимаю, аргумент состоял в том, что, если все будут одеваться, как хотят, то никто не будет заниматься, а только смотреть, кто как одет… На это я совершенно искренне гаркнул, что не надо всех считать баранами, которые только и способны, что смотреть на новые ворота.

А вот сейчас я думаю – а не было ли и это демагогией? Или наивностью… Да, нет, я тогда и вправду так думал. Но, во всяком случае, после этого собрания все, кто хотел, одевались, кто во что горазд, и тему больше не поднимали…

***

Блог

Бреды и анекдоты (86-я серия) Дознание директора