Шестая интермедия от автора: Мы

«Красно-синий – самый сильный», «Спорткомитет – мясниковский притон…», «Первый круг чемпионата Суперлиги: статистика», «История болезни», «Мой футбол» - все это орут, говорят, поют, думают, пишут и читают неисчислимые толпы людей, которые просто исходя из разнообразия генофонда и теории вероятностей не могут быть одинаковыми. Тем не менее, они собираются минимум раз в неделю и стальными ширинками топают на свои капища, называемые стадионами. Что гонит их на эти продуваемые ветрами, поливаемые дождями, окружаемые войсками, забытые богом и администрацией сооружения? Что они там забыли? Черт возьми, они платят деньги за то, что их шмонают, оскорбляют, а иногда, вы не поверите, и бьют. Могут ли быть такие люди нормальными в психо-социальном смысле? Ответ очевиден…

Комплекс футбольного болельщика можно смело относить к шизоидным формам поведения, потому что только шизоиды могут с таким необоримым упрямством стремиться к реализации «сверхценной идеи» - смотреть футбол и травить о футболе в самых экстремальных условиях (см. выше). В тяжелых случаях пациенты даже отказываются от еды (но не от питья, что доказывает, что это – не бешенство[1]). Широчайший симптомокомплекс «вялотекущей шизофрении», так удачно придуманный академиком Снежневским, позволяет записать всю братию болельщиков по этому диагнозу. В молодости я читал его статью в «Журнале психиатрии имени Корсакова» и из восьми разновидностей обнаружил у себя семь. Это, кстати, многое объясняет в том, как с болельщиками обращаются на стадионах. Видимо, только соображения экономии удерживают от того, чтобы облачать их в спецкостюмы, сковывающие движения, или оббивать поверхности стадионов мягким.

Эпидемиология заболевания охватывает все континенты, случаи боления наблюдались даже в Антарктиде и на прилегающих островах. Есть сообщения и о болении в космосе, все это вместе ставит вопрос о глобальной пандемии с неснижающимися показателями заболеваемости.

Этиология[2] заболевания точно не установлена, но часто - это наследственные формы. Известен целый ряд семей, в которых потомство страдает на протяжении целого ряда поколений. Возможно, ген, отвечающий за восприимчивость к «болению», сцеплен с полом, подобно гену облысения, поскольку встречаемость среди самцов намного выше.

В то же время, нельзя исключать и инфекционного пути распространения. Отмечено, что наиболее массовые эпидемические вспышки наблюдаются в области скопления т.н. «болельщиков»[3], и можно предположить, что болезнь передается воздушно-капельным или контактным путем. Известны достоверные случаи внутриутробного заражения. Вопрос о передаче половым путем пока остается дискуссионным, вследствие предпочтительного выбора сексуального партнера из среды болельщиц (для болельщиц – из среды болельщиков, соответственно), что не позволяет исключить наличия инфекции или наследственной патологии еще до полового контакта. Гипотезу о виртуальном распространении заболевания через Интернет следует отвергнуть как мистическую – это фактор, усугубляющий симптоматику, поскольку связан с компьютерным синдромом, а не путь передачи. Возбудитель «боления» в чистом виде пока не выделен.

Сложная картина «боления», помимо шизоидных черт, включает симптомы мазохизма и алкоголизма. Тут вам и бред преследования судей и мания величия своей команды и еще пол-учебника психиатрии.

Мазохистский симптомокомплекс характерен для болельщиков таких команд, как Кубань, а в последнее время и московское «Динамо», и полностью исчерпывается анекдотом о йоге, который лупил себя камнем по нежным местам, ловя кайф, когда случайно промахивался. Отсутствие мазохистского компонента является хорошим диагностическим признаком – если симптомы «боления» проходят при неудачах команды, за которую больной «болеет», скорее всего, мы имеем дело с симуляцией.

Ну, про алкоголизм я здесь не буду – и так всем все понятно… 

Сплошь и рядом «боление» принимает формы, сильно абстрагированные от первоначальной. Встречаются пациенты, полностью сосредоточенные на идеях, лишь опосредованно связанных с футболом – в частности, т.н. «футбольные статистики». Они настолько углублены в эту сферу своих бредовых идей и настолько редко сами смотрят футбол, что перед клиницистом встает вопрос: на чем они собственно свихнулись – на футболе или всех этих цифирках средних коэффициентов забиваемости пенальти в левые от Западной трибуны Лужников ворота.

Другой уклоняющейся формой является боление, редуцированное до простых эмоциональных реакций довольства (недовольства), прямо не связанных с происходящим на футбольном поле. В таких случаях клиницисты должны быть особенно внимательны, поскольку такое «боление» часто представляет собой более или менее сложную форму симуляции (т.н. «хулз»).

Разновидность заболевания – кентавризм или синдром болельщика-коня. Пациенты со стажем заболевания с 70-х годов и ранее обладают выраженной мазохистской компонентой, что исключает возможность симуляции или проявления «синдрома толпы». Определение «болельщика» как «коня» исчерпывающе описывает основные черты симпотомокомплекса – такие пациенты отличаются терпением, выносливостью, сообразительностью, а также вязкостью, которую они сами называют верностью. Учитывая историю предмета их страсти, можно только диву даваться, как они не вымерли от огорчения, да еще воспроизводились долгие беспросветные годы.

Кони – люди терпеливые. Кони – люди неприхотливые. Кони – люди верные. Не надо коней огорчать!

*          *          *

Серьезный клуб –  как дерево. Крона – это мы, болелы, весело шумящие. Ствол – это команда. А корни – это клуб, и если растут они коротко и поверхностно, то держаться древо будет непрочно. И не с чего будет нам весело шуметь, да так и поредеть недолго.

С ростом уровня команды армейские болельщики подняли головы, стали множиться их ряды. Впервые за несколько десятилетий на стадио наша орда стала перекрикивать мясных, а в последние годы и просто давить их массой. Кто бы мог подумать – по поголовью мы теперь с паровозами спорим, а не с извечными своими. Конечно, этот «переменный состав» - в значительной степени сиюминутный результат успеха, а практика показывает: такие легко приобретаемые кадры в дни невзгод (которых у нас всегда бывало вдоволь) так же легко и осыпаются. Но те малыши, которые влюбляются в футбол сейчас, может быть, составят хардкор  будущих времен. У детей не бывает конъюнктурных соображений, у них происходит импринтинг[4], а потом с этим уже ничего не поделаешь. Заболел кентавризмом – так и будешь им маяться до веку.

А пока растет эта новая волна на трибунах и у телевизоров болеет хардкор нынешний. Будучи далек от хулз по складу характера, социальному положению и интересам, не берусь о них и судить. На мой непросвещенный взгляд здесь все укладывается в бабелевскую формулу: «Об чем думает такой болельщик? Об выпить стопку водки и об дать кому-нибудь по морде».  Так - у нас, а за бугром все куда сложнее! Переводил я тут с польского по просьбе Женечки с Песков серию статей, там такие философские проблемы! «Насколько этично похищение вражеского баннера из запертого автомобиля и морально ли сопряженное с мордобоем сторожа проникновение с той же целью в охраняемый склад?»

А, в основном, на ЦСКА продолжают ходить ветераны, постоянно редеющими кучками, одинокие влюбленные в клуб и компании, сбившиеся в виртуальном пространстве. Это новое слово – болельщики из Интернета. Да, в основном – это молодые ребята, для которых с детства включение компьютера не сопряжено со страхом, что при этом дернет током или эта дорогостоящая игрушка не сообщит, что она переформатирует диск. Но и такие реликтовые существа, которые начинали освоение техники еще с «Электроники-60», вроде меня, находят общий язык с ребятами, которым в реале и в голову бы не пришло общаться с таким старым пнем. Если не быть занудой и проявлять достаточный интеллект, вполне можно существовать в таком сообществе и, в конце концов, оказаться с ними на одной грядке, где и сам почувствуешь себя среди своих и на тебя не будут смотреть, как на мумию фараона Верхнего царства.

Возможность во всякое время перекинуться словом, попросить совета, а то и помощи у коллег (помощи, которая, кстати, как правило, оказывается незамедлительно) создает новую общность российских людей, вопреки опасениям, что виртуальный мир может вытеснить реальный. Пока еще никто не научился нулевиться или проводить третий тайм виртуально.  И все равно боление на трибунах, когда все орут и матерятся хором, обнимаются и в воздух чепчики бросают, несравнимо с сидением перед самым широкоэкранным и стереофоническим телевизором. Аромат трибун телевизоры передавать еще не научились. Появившийся в последние годы термин «кузьмичи», довольно-таки обидный, первоначально, как я понял , относился к публике, захаживающей на стадио разок-другой в году – отбыть номер и подудеть в дудку (подразумевается, что люди в футболе и болении за ЦСКА не смыслят и пользы от них нет. Дудок не люблю, а к людям, которые не всякий раз выбираются на футбол не всякий раз, отношусь сам. Ей-богу, это не от кузьмичевости – и дел с возрастом прибавляется, и старые раны с морозами ноют, да и не всем болельщикам старшего поколения по карману регулярные выходы на стадио. Особенно, на такие стадио, где бал правят Белоусы с их прогрессивной ценовой политикой. Не осуждайте, братцы, лучше – посочувствуйте.

 Новая генерация, как и прежние, тоже неоднородна – одним подавай результат любой ценой, другим – красивую игру. Перелаивание между ними то вспыхивает, то затухает – в зависимости от состояния дел, но они, как и прежде, объединены любовью к своей команде, и никакое, даже самое ужасное, место в таблице не заставит их бросить предмет своей страсти. Вот и сейчас, когда я пишу эти строки[5], мы собираемся на Восточную попробовать поддержать наших обормотов, которые профукали такое преимущество, а теперь будут сражаться  за последний шанс, когда все уже в руках (ногах) у Паровозов. Но что ж нам – в первый раз?

Как-то наш клуб, начинает работать и с болельщиками. Хотя пока по большей части – это выполнение некоторого количества ритуальных телодвижений, некоторого общепринятого обряда, а не общение. Вроде бы, это их естественная, имманентная функция – дать людям все! Но – мы в России, а тут как-то завелось, что те, кто должен быть народу слугой, незаметно оказывается в положении господина и мгновенно воспринимает позицию совкового вахтера или продавщицы: «Вас много, а я одна!» и «Лопай, что дают!». А клубу все равно придется становиться европейским, раз уж мы полезли в «высшее общество».

Конечно, Интернет, армейские сайты – это здорово, но не все кони компьютеризованы, да и приятно в руках подержать газету, в метро почитать. Свою конскую спортивную прозу, а не передранную из Совспорта или, по необходимости, из СЭкса, не к ночи будь помянут. Вот была бы у коней своя газета – не ежедневная, пусть еженедельная. «Армейский спорт», «Конь-информ», не в названии суть. Материала – полным-полно и зимой, и летом. И футбол, и хоккей, и баскет, и еще туча всего. Но вот в этой-то газете НУЖНО не только сениоров обсасывать – про них и так пишут и пишут, а надо бы - про школу, чтобы болельщики с младших мальчиков знали, кто растет, на что способен. Это и для пацанов важно – если он понимает, что о нем знают, ждут от него чего-то, то и честолюбие (а без него не бывает никакого успеха), и ответственность перед клубом и болельщиками могут заставить пацана работать с малолетства. А если о себе чересчур много понимать станет после публикаций – что ж лучше раньше, чем позже – или поумнеть к выпуску успеет, или все поймут – что толку не будет. А, вообще-то, в большинстве случаев доброе слово – не вредит.

Это ведь не так сложно – летом, на свежем воздухе, под солнышком посмотреть, как пацаны гоняют, да и написать десяток строк про каждую команду. Отметить лучших, не очень ругая худших, все же – дети... Вот стану старенький, песочек посыплется, или прихлопнут нашу науку новые времена своей стальной пятой – и буду сидеть, усматривать в сопляках будущую нашу славу, а пока, может, клуб пнет свою разопсевшую пресс-службу да и заставит доброе дело делать, а?

И неплохо бы навести порядок в собственном статусе и истории.

А то, что мы до сих пор не имеем летописи родной команды, это следствие общего советского синдрома пренебрежения историей, непрерывностью бытия. Не было в заводе семейных историй, про прадеда знают обычно имя, потому что известно отчество деда. Да и всегда ли хотели знать? Прадед мог подсунуть правнуку совершенно неожиданную и совершенно неуместную гадость в анкету. Я хорошо помню, что в справках-объективках, которые заполняли мои родители, был еще вопрос: - Чем занимались Вы и Ваши родственники до 1917 года? А на вопрос «были ли в плену, окружении или интернированы в годы Великой Отечественной войны» отвечал уже и я сам.

 А за дневники, бывало, и сажали. Старшие товарищи, особенно прошедшие войну, могут немало случаев рассказать, как однополчанин за тетрадочку сел. У армейских такие воспоминания особенно крепки. Вот и нету той массы документов, частных записей, которые для всего мира – кладезь информации. А у нас – только обрывочные воспоминания о рассказах отцов. Вот и нет у нас, армейцев, своего толстого тома «Общей истории ЦСКА от сотворения его до наших дней». Мясо здесь нас сделало всухую, надо признать. Нельзя же считать историей Пахомовский сборничек статистики – это футбольная бухгалтерия, а не история. Если уж этим заниматься, так было бы интересно не только указать, сколько игр провел и голов забил, а и как жил и как голову сложил. Боюсь, там и выводы пришлось бы делать....

И сейчас у нас компьютеризованных и продвинутых коней остается истончающийся с каждым днем шанс сберечь нашу историю. Конечно, уже не найти тех, кто играл за ЦДКА до войны, но еще живы те пацаны, которые видели эту игру. Еще живы несколько человек, олицетворяющих наш «золотой век» - славную и трагическую «команду лейтенантов».

Могут сказать, что двое из тех великих – самые великие – Бобров и Федотов – оставили после себя книги. Да, я читал обе. В свое время, классе в седьмом, потратил кучу времени и нашел федотовские «Записки футболиста» и «Самый интересный матч» Боброва. Да, тогда, в середине 60-х, читал взахлеб и был совершенно счастлив от прикосновения к истории. Кстати, интересно, нынешние молодые кони знают о существовании этих книжек?

Однако ж, глядя глазами взрослого человека, должен признать, что сейчас это, наверное, читать нелегко. Советская спортивная мемуаристика – это совершенно специфическая отрасль чтива, к которой нельзя подходить ни с мерками беллетристики, ни с мерками документалистики. Во-первых, нетрудно догадаться, не сами великие это писали. Существовала такая литхалтура под названием «литературная запись» или «литобработка», на этой ниве, помнится, подвизался Олег Спасский, паразитировавший, в основном, как раз на наших. Оттого к этим писаниям надо подходить осторожно. Уже потому, что они отражают в значительной степени подход не номинального автора, а этого самого литобработчика. Во-вторых, писалось все это в определенную историческую эпоху в более, чем определенных условиях. Попросту – цензуровалось. И задача таким книжкам ставилась – создать образ советского спортсмена. А такой образ, как правило, на живого человека быть похож не мог по определению. Это были такие, по терминологии братьев Стругацких «полупрозрачные изобретатели».

Да, такая яркая, напористая и разносторонняя личность, как Бобров, сумела проявиться в книге даже в этих нечеловеческих условиях. И вышла книга уже в 60-е, когда кое-что стало можно. А Григорий Иванович публиковался в 50-е, да к тому же человек он был скромный, мягкий и неболтливый. Конечно, нам, коням, надо и беречь и эти свидетельства, но сейчас не об этом речь. Ну, не могли они писать всей правды, просто не заведено это было. И теперь у нас еще остается возможность сохранить, хоть что-то о тех людях и том времени. Еще живы последние из тех, кто составлял славу нашего клуба. В первую очередь -  Юрия Александровича Ныркова, его  я сам прошлым летом, едучи на матч, в метро встретил. Еще подумал, «едрена вошь, его, генерала и нашу славу, неужто клуб на машине подвезти не может?». Хотя, конечно, необыкновенно приятно было, что такой немолоденький ветеран все ходит на наши матчи, значит – интересно ему. Ему, наверное, за восемьдесят, очки с толстыми стеклами, но стройный и бравый. И, наверняка, ему и внимание и помощь от болельщиков в таком деле – сбережении клубной истории – были бы и приятны, и полезны. Честное слово, любыми усилиями надо добраться до Ныркова!

Да, между прочим, поймать Федотова Владимира. Ему и о своем армейском прошлом есть, что рассказать, тем более, что отношения с клубом у него складывались непросто, и скрывать из ложно понятого патриотизма он вряд ли что-то станет, но он же и папу своего помнит и, как никто, знает. Когда Григорий Иванович умер, Володе было 13, когда он играть закончил – 7. Вполне разумный возраст, по себе сужу – свои семь лет я сейчас помню лучше, чем то, что было месяц назад.

А сколько еще, слава богу, живых в здравом уме и трезвой памяти наших гвардейцев более поздних времен – и Владимир Пономарев, и Борис Копейкин, и многие, многие другие. А как интересно было бы поспрошать по отдельности наших чемпионов 91-го года да подивиться потом, до чего ж разные люди тогда составили единое целое.

Не может быть, чтобы такие они для своих собственных болельщиков не рассказали все, как было. Пусть это будет тысячу раз субъективно – история всегда субъективна, но это не основание ее игнорировать. Конечно, многое уже разошлось по интервью и напечатано в самых разных изданиях, но нужно, чтобы это было сконцентрировано не как общая история советского и российского футбола, а как частная история нашей команды.

Кстати, такого рода чтение немало может способствовать поправлению нравов нашего вьюношества, особенно его наименее интеллигентной и наиболее отмороженной части, а, может быть, кто-то так и читать научится.

Кстати, об истории. На ред-арми из-за этого разыгралась нешуточная дискуссия после того, как в официальную эмблему клуба была вставлена дата основания – 1911 год. Что одним показалось правильным, а другим, в том числе и мне – странноватым. И свои 20 копеек я на сайте не поленился выложить.

К вящей древности нашей или об историческом праве на лыжи

Распространенное мнение о происхождении нашего клуба непосредственно от сокольнического Общества Любителей Лыжного Спорта (ОЛЛС), имевшего славную, хоть и краткую историю, в последнее время нашло неожиданное подкрепление в виде упоминания даты основания последнего (1911 г.) как момента основания в официальных документах ФК ЦСКА.

 При всей любви к родной команде не могу с этим согласиться.

Обращение «к истокам» нынче очень модно и, что греха таить, вызывает соблазн нарисовать себе родословную покрасивее. Только вот сильно это мне напоминает допризывную деятельность рядового Йозефа Швейка, который был, как известно, крупным специалистом именно по рисованию родословных, правда, не дворянских, а двортерьерских. Корни же, к которым ныне модно припадать, - это царская Россия, которая была, какой-никакой, а все ж правовой монархией, с довольно строгим и развитым по тем временам законодательством, особенно судебным, в том числе и в области наследований и правопреемств. Графу Эльстону Высочайшим рескриптом было пожаловано право присоединить к своей собственной фамилию жены - Сумароков (дабы род не пресекся) и присоединить к своему гербу герб Сумароковых. И именно Император имел на то право. Так что, если уж претендовать на наследство, то, будучи порядочными людьми, делать это надо в соответствии с законом.

Пока же в наследовании кругом наблюдается легкость необыкновенная при отсутствии даже намека на законные основания. Все эти ряженые «казаки» и «белогвардейцы» с их невыслуженными погонами и не ими заслуженными крестами, все эти местоблюстители престола и регенты, жалующие титулы направо и налево, неясного происхождения претензионщики на самое разное имущество, действуют в соответствии с принципом бывшего «социалистического отечества»: ничье, значит наше. А это самое отечество ведь претендовало на приоритеты в самых разных сферах науки и техники, подставляя на место Уатта и Стефенсона – Ползунова и Черепановых, на место братьев Райт – Можайского, Маркони – Попова… Именно на этой почве и взросло неизбывное убеждение, что «Россия – родина слонов».

В случае с Поповым научный приоритет, действительно, за нами, да вот беда, с правовой точки зрения, каковая и является единственной в цивилизованном обществе, открывателями и правообладателями являются лица, оформившие в установленном законом порядке свои приоритеты. Только теперь, кстати, генерал Калашников стал законным автором автомата собственного имени, который он изобрел, будучи сержантом много лет назад.

Маршал Сталин, когда приперло, тоже обратился «к истокам» - стал призывать под знамена тени Суворова, Кутузова, Невского… Но при этом Красная Армия никаким законным правопреемством в отношении русской царской армии НЕ ОБЛАДАЛА, хотя при рождении и была экипирована в «буденновки» и шинели с «разговорами», разработанные с участием императора Николая II. Эту форму одежды планировалось ввести в 1917 гг., почему и были накоплены несколько сот тысяч комплектов формы, обращенных впоследствии на снабжение частей РККА[6]. Однако Декретом Совнаркома от 1917 г. царская армия России была РАСПУЩЕНА (а не преобразована), воинские звания ОТМЕНЕНЫ, а ношение знаков различия (погон) и знаков отличия (орденов, за исключением солдатских знаков ордена св. Георгия – так называемых «георгиевских крестов») ЗАПРЕЩАЛОСЬ. Новая армия страны конституировалась не как Российская (хотя бы и не Императорская), а как «рабоче-крестьянская Красная». А потому о правопреемстве, то есть наследовании прав и преимуществ по закону, речь идти не может.

Абсолютно та же история произошла и с дореволюционными общественными организациями, спортивными клубами в том числе. Действительно, часть спортсменов ОЛЛС влилась в команды ОППВ (Опытно-Показательная Площадка Всевобуча[7], впоследствии Военведа[8]), как, например, вратарь первой футбольной команды Франц Шимкунас, а также Ратовы, Тюльпанов и другие (хотя руководил футболом в ОППВ Борис Чесноков, сделавший карьеру в «Новогиреево» и никакого отношения к ОЛЛС не имевший), а спортивные площадки использовались ОППВ – ЦДКА – ЦДСА – ЦСК МО до 1960 г., когда и были разрушены в связи со строительством американской выставки. Однако, в соответствии с Постановлением Совнаркома от 1923 г. деятельность старых спортклубов, обществ и кружков ПРЕКРАЩАЛАСЬ,  а их имущество передавалось местными органам Советской власти и ведомствам. Оттого мнение, что нынешний ЦСКА обладает «древностью с 1911 года» и правопреемством в отношении ОЛЛС выглядит не более обосновано, чем претензии колхозников, распахавших Ясную Поляну, на графский титул, поскольку имело место НЕ НАСЛЕДОВАНИЕ, а ЭКСПРОПРИАЦИЯ.

В то же время правопреемство Опытно-показательной площадки Всевобуча с нынешним клубом очевидно, поскольку на каждую передачу спортклуба из одной системы в другую или переименование существовало постановление органа, имевшего на то в соответствующий период законное право.

Только в случае признания в установленном законом порядке правопреемства нынешнего ЦСКА по отношению к ОЛЛС у нынешнего клуба и его болельщиков возникают права на название и дату основания ОЛЛС. На сегодняшний день ЗАКОННОЙ датой основания нынешнего ЦСКА и НАЧАЛОМ ЕГО ИСТОРИИ является 1923 год.

Процесс установления правопреемства может возбудить ЗАКОННЫЙ наследник правообладателя (члена правления ОЛЛС или члена-основателя), который обязан доказать обоснованность своих притязаний. Следует при этом иметь в виду, что претензия на дату основания и бренд автоматически влечет за собой и претензию на реституцию собственности - земли в Сокольниках, занятой спортплощадками, а впоследствии - стадионом, что делает такой иск в настоящих условиях практически бесперспективным. Закона о реституции у нас нет, а с учетом большого количества претензионщиков – похоже, и не будет.

На мой вкус, не следует быть «Иванами, родства не помнящими», но и жлобами, хватающими все, что плохо лежит - тоже.

*          *          *

Нисколько не сомневаюсь, что, какой бы стадио мы, в конце концов, ни построили, там и ложа VIP найдется, и спецресторанчик. А надо бы – хоть кафешку для болел с небезразмерным карманом, и магазин – для таких же. Ну, не станет же наш президент рассчитывать на доходы исключительно от VIP-ложи. В Ньюкасле полная голытьба из пособий по безработице выкраивает на билеты, в арсенальском магазине в Лондоне матчи за весь сезон по телевизорам тоже не Виндзоры смотрят. И наш болельщик не скоро еще плотными рядами своих «Роллс-Ройсов» будет окружать даже маленькую «Песчанку». Ей-богу, затраты не смертельные, а окупятся обязательно. Не сей момент, не завтра, может, и не послезавтра, но окупятся. Вообще-то, это азбука спортивного бизнеса.

Эк, хорошо – за денек до игры приезжаешь в клубный магазин, берешь билет (без очереди), покупаешь розу или бейсболку – взамен запущенной в небеса в честь очередной победы, газетку нашу армейскую берешь почитать за чашечкой кофе[9], смотришь на десятке экранов наиболее впечатляющие наши победы за истекший период, а на одном, специальном – великие моменты нашей славной истории – гол Харламова, пинок Володи Федотова в Ташкенте, добивание Боброва с «Динамой» - да найдется, думаю, часа на два без повторов. Да, еще залезть в Инет, посмотреть, что пишут на Песках, на офигесте да на red-army.ru.

А назавтра, благословясь, – на трибуну, под козырек или, еще лучше, под крышу. Ментов нет, секьюрити клубные своих знают, за нежные места не хватают – «здрасте» говорят, пиво там, мороженое разное, а фаера – после гола и на поле не бросаем, господа, это ж наш газон, импортный, зелененький, зелененькими оплаченный, что ж мы – себе враги? А потом, довольный победой – домой. После третьего тайма там же…

Да, совсем забыл, перед входом на стадио – большая таблица чемпионата с выпиленными из фанеры фигурками футболистов, раскрашенными в клубные цвета, а красно-синий – на самом верху. Всегда.

*          *          *

 «Чужие» и свои

А еще, хоть и берется клуб за ум в том, что я всегда ценил особо – подготовку своих, доморощенных, с мальчиков и юношей, до необходимого уровня еще далеко. А нам этого так не хватает! Потому напоследок еще одна любимая тема – свои воспитанники, клуб и мы, ради которых все, по идее, и должно делаться.

Родная команда – это и ее цвета, и ее история, а главное – ее игроки. И с особой нежностью болельщики говорят о тех, кто играл за нее долгие годы, становился своим, независимо от того, где он начинал, откуда пришел. И раньше, и теперь периодически вспыхивают страсти – кто «армеец», кто – «неармеец». Все в этой жизни нелинейно – взять наши золотые годы, тех, кто составлял нашу славу и историю – коренных, выросших с мальцов до основы – единицы. Гринин из «Динамо», Федотов Григорий – из «Металлурга», Николаев – из «Локомотива», Демин – по нынешним временам и выговорить-то страшно – из «Спартака»… Однако ж найдется ли у кого глупости, чтобы не считать их своими?

Через команду прошли уже, наверное, тысячи игроков, и их армейскую принадлежность можно рассматривать только с позиций того, что они сделали для клуба, сколько в нем поиграли и чего добились. Уже помянутые Багрич, Маношин, Копейкин – все они не из нашей школы, но кто посмеет сказать, что они «не наши», даже при том, что Маношин, например, лучшие свои годы провел в «Торпедо»? Даже с нашими злейшими, и то, бывало, обменивались игроками не без пользы. Из «Спартака» пришел и Владимир Демин, позже – один из лучших наших форвардов 50-х Емышев, потом – Вячеслав Амбарцумян. Про поток мясных в начале 80-х я поминал, но полезный осадок остался только в лице Ольшанского.

Теперь у ура-патриотически настроенных болельщиков появилась новая тема для переживаний – иностранцы и, конец света, африканцы! Да такого отношения игроков к клубу, каким оно бывало раньше, теперь уже ждать не приходится. В среднем, надо быть довольным, если игрок честно отрабатывает зарплату. Но человек, даже когда он работает за деньги, а не за идею, волей-неволей, вкладывает (или не вкладывает) в свое дело  душу. Вот здесь обмануть болельщика трудно, это ведь не штамповка пуговиц – всегда заметно отношение игрока к своему труду. Конечно, у хорвата и, тем более, аргентинца не может быть нашего понимания – что такое Красная Армия, ее история и клуб, даже болельщики разных поколений понимают это по-разному. Но, если иностранцу хорошо играется, к нему болельщики – с душой, он будет выкладываться, а потом вспоминать годы у нас как счастливые, а мы его – как своего.

А теперь о «проблеме Одиа». Проблема-то не в Одиа, а в головах некоторых болельщиков. В нашей команде – черный! Лично мне тошно слышать именно от коллег густопсово-расистские заявления – можно относиться к нашей истории, как угодно, но лучшее, что в ней есть – это уничтожение нацизма, считавшего всех нас унтерменшами. Пострадавшим от расового унижения унизительно становиться расистами – это значит опуститься до уровня того, кто унизил тебя.

Чиди Одия, конечно, на Средне-Русской возвышенности выглядит, как кокосовая пальма в тайге, но и мы в джунглях Африки смотрелись бы медведями – белыми, как смерть. А у парня, безусловно, огромные способности, классная для наших широт техника и драйв.

Да и в футболе, нравится это или не нравится, самое символическое лицо – это улыбающийся Пеле.

Коли актер хорош - так пофиг цвет,

Отелло белый или черный принц Гамлет.

Пусть болт безмерен иль как сабля шнобель

Так он творец, а не породный кобель!

А коли все ж от африканской кожи

Футбольные кошмары и во сне,

Единственное средство вам поможет –

Смотреть футбол сквозь белое пенсне!

*          *          *

И все же тех, кто армеец с младых ногтей, прошедший мальчиков, юношей и дубль, я выделяю. ВСЕГДА должен быть в команде свой – тутошний. Лучше – два, три – еще лучше, но это я уже зарвался... Это – иррациональная категория, трудно поддающаяся анализу, однако ж, каким-то идеальным образом влияющая на дела материальные. Немного их было в нашей футбольной истории, не берегли свое, частенько зарясь на чужое. Вот и проявлялись наши воспитанники, где угодно, только не у нас. Так было еще с Семичастным, Геннадием Гусаровым и Владимиром Козловым, которые делали чемпионами «Динамо» и «Торпедо», так и относительно недавно – с Мостовым, который стал заклятым, а ему даже не предложили место в дубле. Что ж теперь обижаться? И теперь в других командах играют, подчас на очень неплохом уровне, наши воспитанники – и Медведев у марсианцев-венериков, и Корнюхин – я уж и запутался, где он теперь. В Казани Синев – тоже наш воспитанник, долго его держали в дубле, все твердили «способный – способный», а так и не попробовали.

Я, оговорюсь, сознательно не лазил при написании этого текста в справочники – и память свою проверить забавно, да и рассчитывал, что вспомнится действительно важное. Может чего и упустил.

Поразительно, в хоккее мы нежно и трепетно растили себе смену и постоянно вводили ее в состав. Последние матчи сезона при Тарасове, когда, как правило, все уже было решено, в основе появлялись молодые, кто-то сразу заявлял о себе, кому-то требовалось время, кто-то уходил, но этот конвейер не останавливался. Еще в 59-м появился Альметов, потом пошла целая вереница – Полупанов, Викулов, Гусев, Харламов, Лутченко, Волчков, Попов, Третьяк и еще многие. Про Третьяка шушукаться начали, когда он был форменным мальчишкой – я помню его с тех пор, как его, по-моему, 15-летнего, позвали в юношескую сборную 17-летних. Вот в него Тарасов поверил сразу, не могу припомнить еще хоть кого-нибудь, чья судьба определилась бы так рано и так ясно. Конечно, это определялось натурой самого Вадика. Такого сочетания чисто вратарской одаренности – реакции, выбора позиции, игрового предвидения - с невероятной внутренней дисциплиной просто больше не было. С Вадика еще в молодости можно было писать икону «Св.Советский Спортсмен», потому что и политически был грамотен и морально устойчив. Но я здесь о тех напишу, кому пробиться в состав стоило великих трудов.

Саша Гусев выделялся в своем годе. Немаленький еще в детских, он вымахал в здоровую оглоблю, силовыми расшвыривал всех, как котят, и пушечный бросок имел. Наколотил полную кошелку. Однако ж чувствовалось – раздолбай, это вам не Вова Жигунов, ему-то про пиво объяснять не требовалось. А Тарасов таких, мягко сказать - не любил и третировал сурово, даже когда они уже в составе были, а уж личинку – стер в порошок!

Валера Харламов. Приметил я его на старших юношах, все тогда от Смолина балдели, говорили – новая звезда. А мне он не показался, да по своему возрасту техникой обладал нерядовой, возил всех по поляне – докатит до ворот, развернется, опять к синей линии, опять к воротам и, в конце концов, заколотит. Больно он выпендривался, паса от него не допроситься, чем-то он мне Лобановского напомнил – пижонством, что ли?

А Валера, маленький, юркий, играл во второй тройке – с Лопиным и Богомоловым. Богомолов у нас потом долго мальчишек тренировал, несколько раз в составе попробовался, тоже игрок со способностями, но к нам брали тогда не со способностями, а с талантом. Лучше – гениев. А как сказать иначе, когда в одной команде разом Локтев, Альметов, Александров и Сологубов? А позже – разом Фирсов, Викулов и тот же Харламов Валера.

Вот уж кто на Смолина был не похож, так это Харламов. Смолин – тот стопами шествовал, отдельно как-то от команды, считал себя взрослым, конечно, в основе пробовался! (Пробовался, пробовался, а играл и карьеру закончил в Саратове, если не вру. А у нас так и не заиграл) А Валера в компании был центром, веселый, хиханьки-хаханьки вокруг него. Это – за площадкой. А на поле – было видно, что игрок от бога, что – голова и нисколько не жадный. Помню, мужики в Ледовом Дворце говорили: «Эх, хороший пацан! Золотой! Только больно маленький, не любят у нас таких. Не пойдет!»

Да, Анатолий Владимирович признавал крупных, знал, каково его нагрузки переносятся, и был уверен, что для этого нужно быть исключительно богатырских статей. А Валерий Борисыч, ну никак под его стандарт не попадал. Все ж при выпуске пробовали Валеру в основе разок-другой, но Смолина-то из его года уже брали твердо, а других вакансий особо и не предвиделось. Играли-то в три тройки, а они битком игроками сборной забиты были.

Оттого никто и не удивился, когда фамилия «Харламов» в отчетах второго дивизиона замелькала за чебаркульскую «Звезду», я и не знал, что это армейская команда. Фамилия была знакомая, парня этого я запомнил и с симпатией примечал, что забивает он в каждом матче, когда гол, когда четыре. И Гусев там фигурировал периодически, я все гадал – наш или не наш. Фамилия-то слишком распространенная.

Сейчас я расскажу то, что слышал из вторых рук. Так что при желании можете считать это слухами и сплетнями. Однако ж…

Говорили, что в Чебаркуль Тарасов услал в дисциплинарном порядке именно Гусева. Услал под присмотр Альфера, которого откуда-то знал, с наказом вышибить казармой дурь именно из Гуся. Послал, заметьте, не в Калинин, куда по традиции ссылали проштрафившихся, сходящих и недотягивающих до основы. Там иногда такая компания собиралась – три олимпийский чемпиона, заслуженные мастера – тушите свет. И все это хозяйство – всего в 100 километрах от ЦСКА. Вот бы вроде, где подающих надежды держать, так нет, не туда, и не в окружную команду – был же СКА (Новосибирск), а в полную дыру – «Звезда» была не окружной, а командой воинской части, созданной исключительно энтузиазмом и какими-то могучими связями майора Альфера. Это, вообще, какая-то нелепица, совершенно невозможная в условиях советской системы – какой-то майор организует команду мастеров! Да в окружном центре, Свердловске, тогда команды по хоккею не было, только по бенди. Но, видно, по случаю крайней необходимости и чудеса бывают.

Валера в Чебаркуль поехал за компанию, чтоб Гусю вроде не так обидно было. А дальше выяснилось, что главный-то брильянт не Саша, а вовсе этот мелкий, которого прислали к нему в нагрузку. Говорят, как раз Сашку-то и в команде не очень любили за столичные понты, и игра у него пошла не сразу, а Харламова обожали и болелы, и игроки, а главное, Альфер понял, какое счастье ему привалило. А вокруг Валерки уже виться купцы стали – звать в Челябинск.

Как уж Альфер сумел Тарасову ситуацию впарить – неведомо. Вы ж поймите, Альфер, как ни кинь - майор, а Тарасов-то – настоящий полковник! Это как армейский штабс-капитан из Яицкой крепости их высокоблагородию полковнику лейб-гвардии свою дочку станет сватать, хоть она красавица писаная и умом Ломоносову подобна. Нахальства ж надо было набраться!

В общем, спасибо, майор! Умер он недавно, и даже, если в жизни своей ничего больше полезного не сделал – имя его останется в сердцах армейских болел, да нет - всего хоккейного мира, ибо не дал угаснуть гению!

Возвращался уже Гусь как приложение к Валерке. Хотя, что сейчас считаться – они оба – наша слава. Но Валерий Борисыч – особняком. Невероятно, божественно одаренный игровым разумом, не повторяющийся в затеях, и при этом – трудяга, выдержавший все килотонны тарасовского железа, ставший таким, что и здоровеннейшие защитники не могли его остановить, гений импровизации, что он вытворял на площадке! Этот его фокус с канадцами, когда он пошел по прямой на двух защитников, если не ошибаюсь, Трамбле и Робинсона (про Трамбле у нас писали, что вот – бог, потом Бобби Орр, и сразу за ними – Трамбле. Робинсон тоже ничего себе был)! И эти два титана перед ВалерийБорисычем, как по команде, каждый делает пируэт к своему борту, будучи уверен, что форвард идет именно туда, а Валера, практически не меняя курса, следует прямиком к воротам, кладет кипера и издевательски забрасывает. Это надо показывать детям в школе по утрам и вечерам, чтоб видели, что такое возможно, и славу клуба, в котором играл такой Великий Актер, ощущали повседневно!

А к тому же – веселый и добрейший человек. Я не встретил в своей жизни ни одного болельщика, даже злейшего и непримиримейшего нашего врага, который бы позволил себе хоть тень сомнения в его величии спортивном и человеческом. Его действительно любили – когда он в первый раз вышел на лед после аварии, как его берег Глухов, игравший за Крылышки против него. Спасибо ему за это!

Ах, какой тренер из Валерки получился бы, особенно, почему-то мне кажется – для наших мальчишек!

Тарасову, сходу записавшему Валеру в «коньки-горбунки», нелегко было, при его-то характере, менять диагноз, но вот – сумел, понял ошибку свою и исправил. Это ему – тоже в заслугу. И игрока он из Валеры вылепил, такого, каким его природа запланировала – не меньше. А легенду о божественном предвидении, которое сподобило его послать Валерку в Чебаркуль, чтобы там выковать характер бойца, он, конечно, придумал задним числом.

Когда в августе 81-го в экспедиции в бухте Витязь я открыл единственный пришедший на станцию с почтой номер «Советского спорта» на последней странице, у меня впервые в жизни подкосились ноги, и я сел на ступеньки крыльца… «На 33-м году жизни, майор Советской Армии, олимпийский чемпион…» И прийти попрощаться не смог, потому что было от меня до Москвы семь с половиной тысяч километров… Любимый игрок.

А Саша Гусев, при всех своих закидонах играл долго и счастливо. В лучшие годы – первый – второй номер сборной, в которой тогда слабаков не держали. В какой-то степени Слава Фетисов мне казался клоном Гусева – такая же четкая манера в обороне и такой же классный выход в атаку, на уровне хорошего нападающего. А помимо чисто хоккейных подвигов Саша отличился в Праге – то ли это был Кубок Известий, разыгрывавшийся с разъездами, то ли товарищеские игры, но суть в том, что приключилось это после событий 68-го года[10]. Наше высшее руководство велело вести себя в матчах с чехами благонравно, несмотря ни на что, чем чехи пользовались вовсю и откровенно хулиганили, давая сдачи за вооруженное вторжение. В матче с нашей футбольной олимпийской в Братиславе это превратилось в форменное избиение – у нас полкоманды покалечили.

А в той игре в Праге чехи попробовали выступать в том же стиле, но после очередной подлости Саша образцово-показательно измолотил провокатора, которого с поля унесли, но хоть игру смогли доиграть. Гусю вломили по высшим политическим соображениям дисквалификацию. Ненадолго, правда…

Это – самые яркие примеры, но дело в том, что на самом деле их - множество. Даже в баскете, где все намного больше зависит от физических данных, которые к тому же трудно прогнозировать в детстве, у нас были нерядовые игроки, вышедшие из наших юношеских команд – это и Андрей Лопатов, и Кузьмин, и Милосердов-ст., еще раньше – Ковыркин. Играли и за сборную, и в Кубке Чемпионов и подолгу. А вот в футболе ничего подобного не было. Только среди вратарей удалось мне накопать в памяти тоненькую ниточку – действительно, и Борис Разинский начинал у нас с юношей, всю нашу школу прошел Радаев, который поиграл у нас немного, а потом стал основным в Ростове, потом Миша Еремин – с мальчиков. И ведь чуть не упустили – уже ушел он в «Спартак», да вернулся. Потом - Андрей Новосадов, да теперь вот - Игорек Акинфеев, звездочка растет, не сглазить бы. Но все ж, вратари – особая статья. Тут готовят одиночку, данные и способности определяются относительно легко.

А полевых, усиленно роясь в памяти, нарыл немного. Вспомнились всего несколько человек из тех, кто играл относительно долго; конечно, свои в основе пробовались не раз и не два, но почему-то становились прочными игроками основы очень редко. Конечно, Володя Федотов пришел в ЦСКА 17 лет от роду, учился в ФШМ, куда собирали со всей Москвы самых способных, а так – конечно, он наш, коренной.

Леня Морозов капитанил в молодежной сборной и в дубле, но его несчастье состояло в том, что играл он центрбека, а эти позиции у нас уже тогда были заняты прочно – чтобы пройти в основу надо было играть лучше, чем Дородных, Шестернев, потом Капличный. Перехода от молодежного уровня к уровню основы Леня не осилил.

Яркий блондин Юра Патрикеев тоже был капитаном юниорской сборной, играл в полузащите, вроде бы у нас всегда дефицитное амплуа. За дубль и забивал немало, пробовался в основе, но эпизодами – чувствовалось, что настоящего доверия к нему нет.

Владимир Щербаков – нападающий. У нас поиграл недолго и ушел в «Кастрюлю», где довольно долго был бомбардиром. Потом, вдруг, вернулся к нам, но был бледной тенью самого себя торпедовского.

Александр Кузнецов был в нашем «золотом» составе 70-го. Поминал я и Володю Жигунова. Не успел он в 70-м добрать до 50% и медали не получил. Однако на него посматривали, как на надежду клуба. Действительно, в основу он пробился и играл несколько лет. Был выраженным крайним, довольно техничным, забивал. Я ему симпатизировал и как коренному армейцу, и как почти соседу. Жаль, но был он нестабилен – хорошие игры чередовал с весьма посредственными, и, если честно сказать, особо глубокого следа в истории команды не оставил. С ним одновременно пробовались и другие наши - Жуков и Юра Блинов, не пошедший в футболе, но ставший олимпийским чемпионом в хоккее. Помнится, с его провалом у нас в основе была связана глупейшая история. Дублеры, за которых Блинов забивал немало, тренировались на асфальте, шипы у них были сточены почти до нуля. И вот, когда Блинова выпустили за основу, он стал падать при каждом остром моменте, пытаясь быстро развернуться на мяч. Одним матчем за основу у него все и ограничилось.

Несколько позже судьбу Жигунова почти в точности повторил Миша Дубинин, игравший то ли форварда, то ли под нападающими, пробовавшегося и хавом. Хорошие задатки, высокий рост, иногда – неожиданный финт, иногда – невероятный удар. Но все как-то ненадежно, может чудо сотворить, а может – матч провалить. Тут еще и проблемы с режимом нешуточные, как я тогда понял, вылетел в Ростов, а потом опустился до того, что в мясе слону на поворотах хвост в нужную сторону заносил – в дубле.

Долго постоянным игроком основы был Никита Высоких. И, вправду, довольно «высоких», крайний бек (левый). Все, вроде, при нем, скорость, по краю вперед подключался, в отборе неуступчивый, но с катастрофическими позиционными ошибками. Ему, как своему, поначалу болелы многое прощали, но все же дальше уровня сборной молодежки не поднялся. Сказать правду, и нелегко это было сделать в те годы, когда Никита играл – вся команда действовала через пень-колоду.

Была еще одна победа, где-то около 70-го года наши юноши взяли первенство Союза. Обошли и Киев, а там блистал Насташевский, очень тогда его рекламировали, в юношеской сборной больше всех забивал. Тогда у нас в дубль пришла целая группа способных ребят, на которых я очень рассчитывал. Выделялся среди них Павел Коваль – обещал вырасти в настоящего форварда и дорос-таки до основы. В первом сезоне подавал он большие надежды и даже стал лучшим бомбардиром команды. У него и забивные качества были, и техника неплохая, и скорость. А потом с Пашей приключилась обычная для нас история – типичный синдром «второго года», в команде появились очередные чужие, надо было подождать, дать втянуться, а вместо этого – сплавили в «Искру», там и доиграл, потом у нас работал в школе. Играл несколько лет из той юношеской и защитник Борис Кузнецов – явно со способностями, но почему-то прочного места в составе завоевать никак не мог. Ушел в «Локомотив», вернулся, снова ушел. Пробовались еще один-два человека, но так этот чемпионский состав юношей и остался для нас практически без последствий.

Павел Нестеров, Сергей Горюхов – тоже в разные годы попадали из школы в основу, играли год-два, довольно симпатично, но не удерживались, уходили. Тогда столько народу проходило через клуб, что без справочников и не вспомнить всех, а своих, я уже говорил, ценили у нас меньше всего. Нет пророка в своем отечестве…

Еще одна группа наших выучеников подошла к составу примерно в одно и то же время. Помню, как-то пришел на Песчанку на игры нашей школы, а завсегдатаи переговариваются: - А дублеры наши будут сегодня? Это речь шла о Гречневе и Куракине, которых тогда стали подпускать в дубль. В наших старших командах они были лидерами, играли за разные молодые сборные. В тот раз за школу их не поставили, но они были на матче, и я обратил внимание на высокий рост Гречнева и неожиданную для такого возраста тяжеловесность и рыхловатость Куракина.

Вскоре они вместе с Басовым и Афанасьевым прочно заиграли за дубль. Куракин, а, особенно Гречнев, много забивали, и их стали пробовать в основе. Времена были «тощие», квалифицированных игроков в команде не хватало, и проникнуть в основу было легче, чем когда-либо. У парней были отличные шансы, но они их не использовали. Первыми отвалили Куракин и Басов – они потом долго чемпионили в Саратове, а Афанасьев и Гречнев вскоре оказались в «Торпедо», где вроде бы записной форвард Гречнев неожиданно заиграл центрбека и расцвел на этой позиции. Афанасьев тоже оказался в основе, а через какое-то время они оба вернулись к нам, но снова не добившись вместе с командой высот, ушли.

Ну, Мишку Колесникова, наверное, все уже помнят. Тоже скоростник, краек, в школе был из лучших, бодренько смотрелся в первой лиге, прошел с командой все несчастья, был в серебряном и золотом составах начала 90-х. Отодвинулся в полузащиту и обедни там не портил, но на фоне Корнеева, Татарчука, Брошина, Димы Кузнецова и Галямина – проигрывал. Травмировался и ушел. А симпатия осталась – все же свой. Бычков, еще один нападающий из нашей школы пробовался – пробовался, ушел в Ярославль, где стал лидером, был очень результативен, команда на нем и держалась. Он очень хотел играть именно у нас, предпринял попытку вернуться, это было уже совсем недавно, и провел у нас 2 сезона, забив 4 мяча. Временами был очень неплох, не уступая Кулику, но то ли не доверяли ему, то ли он – сам себе, но у нас снова не раскрылся. Иногда у меня было ощущение, что нашим заиграть в чужой команде, легче чем в своей.

Целая группа настоящих своих пришла после эпохи диалектического материализма – Андрей Новосадов, Леша Гущин, Саша Гришин и Валера Минько, который, хотя и барнаульский, а все ж тоже за нашу молодежь успел погонять. Всех их нынешнее поколение болельщиков уже само знает. У всех у них безусловно были немалые способности, а реализовался почти по своему потенциальному максимуму только Валера. Для меня так и осталось непонятно, чего же не хватило Андрею. Безусловно, у него все задатки классного вратаря, некоторые матчи он проводил на высшем уровне, спасал команду, тянул потрясающие мячи, игра на линии – блеск. Да, на выходах, это распространенная болезнь наших вратарей, ошибался. И опять же, чувствовалось, что доверия Андрей у руководства не завоевал, оттого-то и все эти аренды, сидения в запасе. И не уверен я, что сильно мы выиграли, когда Мандрыкина поставили.

Леше Гущину, при его отличных задатках не везло с травмами, пробелы были и в технике отбора, а все же жаль, что так легко с ним расстались, как и со многими своими воспитанниками до того. Саша Гришин – безусловно очень способный парень, за ним – немало решающих мячей, удачных матчей, но мне казалось, что он мягковат, не хватает внутри стержня, воли. По-моему, не доиграл, не доделал того, на что был способен. В какой-то момент, похоже, повелся на деньги, оттого эти прогулки в «Динамо» и обратно. Обидно: не реализовался. Всем им не сильно повезло – когда пришла пора заиграть, порядка в команде было немного. Да и не берегли мы своих.

Теперь, похоже, подходит новая волна – мелькают имена своих и в дубле, и в разных сборных. Дай бог, дорастим хоть кого-нибудь из них – фамилии-то какие запоминающиеся – Кочубей, Правосуд!

*          *          *

Предыдущая

Следующая