Что впереди?

Очень долго писался этот текст – много раз хотел за него сесть, но отверчивался под разными благовидными и не очень предлогами. Потом садился, что-то писал и бросал… И вот теперь, когда команда после тяжелой серии провалов все-таки выиграла, и алармистские настроения чуть приглушены, можно попробовать описать сложившуюся ситуацию без паники, но и без восторгов.

Никто не скажет, что я мажу родную команду елеем. Наоборот, упреки читателей, в основном, сводятся к тому, что я к своим чересчур строг. А вот в последние месяцы я старался о недостатках поминать, как можно меньше, а, отправившись в отпуск, воспользовался предлогом помолчать вообще. Это не от лени, просто чуял неотвратимо надвигающееся и боялся накаркать. Не помогло…

У меня такое ощущение, что и у большинства адекватных болельщиков росло беспокойство, и они тоже старались не накликать беду, и, от нечего делать, хвалили команду за волю, за способность бороться до конца, за умение минимальным составом брать «свои» победы. Все это – с ясным пониманием того, что такая выдающаяся роли воли в наших победах – следствие недостатков в организации игры, кадров и, вероятнее всего – недостаточной подготовки.

И вот провал случился. Я потому, наверное, так долго и тяжко писал этот текст, что не очень-то приятно в тяжелую минуту выскакивать из кустов с криком: - А я знал! Я предупреждал! Вот и тянул… На виду три составных провала: просадка скорости движения, скорости паса и мысли. Замедленность движения особенно бросается в глаза, когда смотришь подряд игру наших и вслед за ней – встречу кого-нибудь из конкурентов. От Терека не ждешь сумасшедших скоростей, но именно в этом компоненте грозненцы превзошли нас очевидно, а уж матч Зенита и Спартака в Питере в отношении скорости и интенсивности выглядел запущенным с вдвое большим количеством кадров в секунду… Не стоит и говорить, что так медленно двигающихся форвардов и хавбеков армейцев без труда перехватывали и лишали мяча практически во всех случаях.

Просадка второй скорости – скорости паса – особенно была заметна даже не в решающей стадии атаки, а в относительно спокойной обстановке пресловутой перекатки мяча нашими защитниками. Мяч катится очень медленно, а движения навстречу ему никому и в голову не приходит сделать. Вроде бы несмертельно, но, поскольку все наши атаки начинаются с такой перекатки, защита соперника, даже самая тихоходная, успевает на свои места, успевает оглядеться, подстроиться и встретить то, что у нас числится атакой, во всеоружии.

Кстати о Виктории, в обоих смыслах… Вот что бросалось в глаза: команды принципиально разными способами выходили из обороны в атаку. Наши пользовались своими привычными длинными забросами (относительно мало для себя) или, что в этот раз было более эффективно, длинным дриблингом – чаще всего Тошича. Чехи – быстрым мелким и средним пасом и, что вызвало особую зависть, четко зная маневр, точно выходя под передачу партнера. В результате скорость перемещения мяча от пльзеньских ворот до наших в два и более раз превышала скорость перемещения от московских к пльзеньским. В результате множество чешских атак «на плечах» отступающих наших создавали реальный кавардак в армейской обороне, а наши забросы и дриблинги вязли в ногах и головах беков Виктории. Наши своими многочисленными поперечными передачами, как поршнем, только уплотняли вражескую оборону, а враги своими «чешскими уличками» - прокалывали нашу, как иглой. Забавно, что все наши голы получились не в результате "задавливания", а быстрых прорывов, что ставит вопрос о смысле такой «поршневой тактики» вообще…

Потеря третьей скорости – скорости мысли – следствие, в первую очередь ее отсутствия. Дефицит времени на принятие решения, который, в первую очередь, является следствием потери первых двух скоростей, приводит к чисто ситуативным действиям – отпихнуть мяч подальше от ворот, кинуть куда-то туда, где, теоретически, должны быть свои форварды, отбросить ближнему – вместо проведения какой-то игровой идеи. И это – прямая претензия к тренеру – отсутствует выстроенность игры, понимание игроками того, кто, куда и когда отдает мяч, и кто его встречает (и невеликая пльзеньская Виктория создает в этом отношении контраст и дает пример для подражания). Это следствие, как ни печально, резко снизившегося технического уровня – и на торпедовском болоте, и на идеальном газоне в Грозном, каждая передача, каждый прием мяча сопровождались неточностями – то есть дело не в поле, а в мышечном чувстве, постановке ноги, скоординированности тела.

И это, по крайней мере отчасти - претензия к игрокам. Собственное состояние каждый из них, пользующийся репутацией высокого профессионала (по крайней мере, по нашим меркам), вполне в состоянии контролировать. Неужели те же Братья, Хонда или Игнашевич не чувствуют, что мяч не слушается? Неужели не приходила в голову мысль, что, раз такое дело, не стоит ограничиваться двухчасовой общекомандной тренировкой, а надо остаться, как пишут о классиках советского футбола, после занятия и бить, пасовать, принимать – так чтобы восстановить это самое мышечное чувство, справиться с напавшей слабостью. Не сказалась ли на их мозгах официальная фразеология клуба, которая отличается неизменной бодростью, уверенностью в конечной победе и превосходных качествах всех членов ПФК? Не поверили ли наши замечательные игроки всерьез в словеса, которые звучат, не умолкая – какие они великие и незаменимые? Если так, то – беда, и надо, как бы это ни было болезненно, срочно объяснить им, как они сильно заблуждаются. Момент для этого очень хорош – когда их сунули в их неумелость носом не только «космические» баварцы и взбодрившиеся мясные супостаты, но и посредственные по всем меркам грозненцы.

И, наконец, чтобы никому обидно не было, претензия к руководству клуба. Во имя финансовых интересов команда пожертвовала полноценной подготовкой к сезону, что, с учетом крайне ограниченного боеспособного кадра, сказалось самым неприятным образом. Снова нарастающий, а не сокращающийся список травмированных, снова предельно ограниченный маневр составом и тактикой. Трудно ли было предвидеть, что потери, что в ЧР, что в Лиге Чемпионов от «приблизительной» подготовки будут куда больше, чем кажущиеся такими привлекательными наличные юани?

Сложная проблема Хонды. Оставлен он был в команде, якобы по причине унизительных условий перехода, предложенных миланцами, но, на заднем плане, да и в открытую, говорилось, что до зимы Кейске успеет заработать клубу в ЛЧ намного больше, чем жалкие миланские гроши. Чтобы делать на это ставку, надо было быть абсолютно уверенным в том, что у японца от такого облома его вековой мечты не опустятся руки, ноги и все остальное… Такое впечатление, что расчет этот оправдывается не на 100% (а я так надеялся!). Какие-то знакомые черты настоящего Хонды проглянули в матче с Викторией, а в ЧР Кейске, оказавшись в своей любимой роли безальтернативного премьера (из-за которой он так ревниво себя вел в отношении Алана), своего максимума, да и просто качественной игры не показал. И теперь даже отъявленные кавказофобы стонут, что без сломавшегося Дзагоева у команды игра пропала… Но дело не только и не столько в Алане или Кейске – сказывается сумма факторов, о некоторых из которых сказано выше.

Похоже, жизненный цикл команды, закладывавшейся в начале 2000-х Гинером, завершается. Она и так протянула больше обычных сроков, отводимых истории футбольным коллективам. На пороге – расставание с теми, кто присутствовал при ее формировании, и в связи с этим полная замена внутренней структуры коллектива и его взаимосвязей. Конечно, можно еще раз пришпорить загнанных лошадей, и они пробегут по кругу, сколько хватит сил, но рассчитывать на победу с ними все труднее. Пока была в относительном порядке средняя линия (особенно опорники), это снимало со стареющей обороны часть нагрузки и позволяла справляться с задачей. Когда и здесь посыпались потери, процент катастрофических ошибок в обороне возрос катастрофически, и даже твердокаменный Игорь дал слабину. Дело не в двух нелепых голах от Виктории, а в том, что он весь матч действовал нервно и неуверенно. Впервые за долгое время, когда мяч приближался к Акинфееву, возникало беспокойство, а не уверенность, что уж он-то справится.

Многое придется менять. Похоже, нас ждут Смутные Времена. Но потом, надеюсь, все-таки Возрождение...

***