Предыдущая часть

Црна Гора. Часть 2.

Язык по-балкански

После поездки в Подгорицу жизнь пошла в обычном экспедиционном режиме – утром за ежом, отмывка икры, оплодотворение, подготовка опытов… Обо всей этой части могу только сказать, что температуры за 35 градусов, периодические ливни с грозами и волнами работе нисколько не помогали… Разнообразие вносили только корабли, почти каждый день входившие в Боку Которску, а среди них – совершенно циклопический, то ли 12-ти, то ли 13-палубный “Neeuw Amsterdam” – по слухам сейчас самый большой то ли в Европе, то ли в мире круизный корабль. Такое впечатление, что на этой бандуре приплыло в Боку намного больше народу, чем жило на берегу.

А потом ко мне прилетела жена, и на несколько дней научные заботы были пущены побоку. Я очень переживал, понравится ли Таньке место, к которому я издавна питаю глубокую симпатию. Оно и вправду оригинально и красиво – бухта окружена высоченными доломитовыми горами, у подножья которых на узкой полоске земли примостился Котор, переходящий с одного бока в Доброту, а с другой – в Шкаляри. Стари Град окружен крепостными стенами и понорницами, а внутри стен теснятся старые адриатические дома – какие 19-го века, а какие – и 14-го… Нет, должно было понравиться – что ж еще, если не это…

Интенсивный отдых шел по стандартам Таньки – мы с раннего утра мчались в Стари Град (Котор), мотались там по жаре, а убегавшись до последней степени, возвращались в Доброту, где жили по соседству с рестораном «Тиха ноч», лезли в море и немного отмокали. Мои опасения не оправдались – Танька, похоже, влюбилась в Котор и даже в более роскошных городах, вроде Дубровника, хранила ему верность.

Которский Стари Град отличается от прочих средневековых городов, в которых мы побывали – это не улочки, а просто скопище кое-как стоящих с незапамятных времен домов, и только два направления, чуть пошире прочих проходов между домами, числятся  там «магистралями». Дома же, судя по путеводителю, идентифицируются по собственным именам – чаще всего древних своих владельцев – и числятся за разными архитектурными стилями, хотя уловить отличия можно далеко не всегда. На мой личный глаз – так это примерно одинаковые строения из серого которского камня, отличающиеся лишь формой окон, наличников и, в редких случаях, какой-нибудь башенкой или балконом, опоясывающим дом. При этом вся эта архитектура, живая и заселенная, нисколько не выглядит однообразной, тем более, что она разбавлена церквами, построенными в разных стилях и принадлежащие разным конфессиям. Надо отдать должное местным – при очень непростых отношениях католиков и православных здесь, тем не менее, многие храмы используются ими совместно.

Один из конфликтов, как известно, случился совсем недавно и вряд ли добавил симпатий между хорватами, практически поголовно католиками, и черногорцами, по большей части православными. Тогдашняя Югославия, от которой фактически остались Сербия с Черногорией, под водительством Слободана Милошевича попыталась оттяпать некоторые стратегические куски у Хорватии – земли у Дубровника и полуостров Превлака, запирающий с севера вход в Боку Которску. США и НАТО на полном серьезе рассматривали Милошевича как последнего коммунистического правителя Европы, хотя он был обыкновенным жлобом, и заняли антиюгославскую позицию, которая в итоге привела к краху всех пансербских устремлений, включая совершенную катастрофу на Косове и Метохии, которые были отданы под власть исламских экстремистов, к тому же совершенно криминальных. Европе эта глупость еще аукнется. А Сербия и Черногория лишились территорий, которые представляют собой их историческое ядро. Это все равно, как если бы пакистанцы, которые плотно заселили лондонский Хэкни  или таиландцы, гнездящиеся в Сохо, отделились от Великобритании и провозгласили независимость…

В самой трагической ситуации оказались черногорские католики с хорватскими корнями, особенно те, кого призвали под знамена. Все они храбро воевали, а теперь, когда  результате послевоенных изменений, включающих отделение Черногории и устремление ее в Евросоюз и НАТО, они оказались крайними: в стремлении подстроиться под требования Евросоюза черногорские власти передали хорватам списки своих граждан, бывших во время конфликта в армии и воевавших в Хорватии. Никаких официальных санкций это, вроде бы, не влечет, но каждый из таких бойцов прекрасно знает, что его ждет, если его схватят где-нибудь в Дубровнике или Загребе. Гаагский трибунал в этом варианте покажется раем, ибо хорваты во время войны в жестокости ничуть не уступали, а память о временах, когда усташи вырезали целые сербские и черногорские деревни, вполне жива и у тех, и у других. Вот и получается, что мы с Танькой просто взяли билет на дубровницкий автобус и махнули посмотреть на эту жемчужину Ядрана, а мой которский коллега, которого как раз угораздило повоевать у тамошнего аэропорта, этого не может…

Раз уж пришлось к слову – об одной то ли забавной, то ли трагической черточке нынешнего положения дел в бывшей Югославии. Как известно, современный сербо-хорватский язык был создан великим балканским просветителем Вуком Караджичем. Хорватская версия отличалась только латинской графикой от сербской, которая пользовалась кириллической с добавлением специфических букв, вроде «дж мягкое», «дж твердое» и «ч мягкое». Лексически хорватская версия от сербской отличается существенно меньше, чем диалекты русского – скорее произношением. Ну, а теперь, когда все стали независимыми, хорваты, конечно немедленно  отбросили от названия своего языка кусочек «сербо-», а сербы – «хорватский». Это бы еще ничего, но я чуть со стула не упал, когда услышал по черногорскому телевидению о всестороннем развитии «черногорского языка» как самостоятельной сущности. Ну, ребята, я же читаю по сербо-хорватски, и, если с хорватской версией есть хоть какие-то отличия, то уже с черногорской-то – никаких, отвечаю! Я все жду, когда что-нибудь на эту тему прокукарекают из Босны и Герцеговины – мало того, что они там все говорят на все том же сербо-хорватском, так и население, к тому же, довольно четко делится на сербскую, хорватскую и т.н. «муслиманскую» общины. Неужто босанские «муслиманы» (так называют, как полагают в Сербии, отуреченных сербов) прокламируют существование их собственного «муслиманского» языка?

На

На эту же тему мы с Танькой в Старом Граде Котора наблюдали просто анекдотическую сценку. Стари Град окружен со всех сторон довольно внушительными крепостными стенами, которые не только спускаются прямо к воде понорниц (речек, вытекающих прямо из доломитовых гор), но и карабкаются под сумасшедшим углом на эти самые горы. Зачем они там – бог весть, только ненормальный стал  бы штурмовать крепость с такого неудобного ракурса, но, во всяком случае, стены там стоят, а на них через некоторые промежутки располагаются всякие церкви, бастионы и  часовни. За удовольствие вскарабкаться на эту высоту – метров 700 – и все это поглядеть берут деньги – по 2 евро с человека. У лестницы, которая ведет на стены сидит юная девушка, забирает деньги, а взамен выдает сувенирные открытки – что-то вроде сбора «на ремонт Провала, чтобы не слишком провалился»… И вот к этой самой юной девицу обратился с вопросом англоязычный турист: - А на каком языке здесь, вообще, говорят?

Девушка, не совсем твердая в английском, некоторое время размышляла, а потом выдала: - На бокельском!

Ну, она, конечно, все объяснила! Турист вряд ли слышал о сербах, черногорцах и хорватах, а тут – бокельский! Действительно, часть населения приморской Черногории идентифицируют себя как бокелей – этническую группу не совсем ясного происхождения, но славяноязычную. Эта история напомнила мне старый анекдот: - Ты кто по национальности? – Я? Одессит!

Следующая часть