Блог

Кончился вместе с Советским Союзом и советский спорт – огромное уникальное явление, плоть от плоти системы, часть стратегической триады вместе с ракетами и балетом, в которой, основываясь на скудной экономике и необычной идеологии, удалось достичь поразительных результатов.

В основе функционирования советского спорта, как и подобает всему советскому, лежали три принципа – три его составляющих. Принцип первый – специфические стимулы. За отсутствием возможности законно оплачивать считавшихся любителями спортсменов высшего уровня пришлось сделать упор на стимулы нематериальные и незаконные. Люди работали, но не имели права назвать это своей профессией, и числились, в основном, военнослужащими или студентами.

При этом понапридумывали всяких стахановских званий – мастер спорта, мастер спорта международного класса, заслуженный мастер (хотя эти звания по материальным последствиям ни в какое сравнение со званием заслуженного или народного артиста не шли), всякие стипендии, которые то вводили, то отменяли, то издавали постановления об улучшении быта спортсменов, то устраивали разгром «рвачей», как в уже помянутой истории с Валентином Николаевым. Это вообще принцип Советской власти – ничего сверх минимума не давать по закону и до поры смотреть на хозяйственно-художественную самодеятельность подданных сквозь пальцы. При этом в любую секунду можно было взять непонравившегося субъекта за хвост, и, если грех спортсменский превышал одним властям известный предел, кара могла быть ужасна.

Собственно, это и было основным и единственным неуклонно действующим законом советского общества – все возможно всегда и со всеми.

Вторым китом советского спорта был принцип закрепления спортсмена за клубом. Это тоже было стандартным советским подходом: беспаспортные крестьяне пришпилены к колхозам, рабочие и инженеры до конца 50-х не имели права самовольно уйти с предприятия по драконовским законам 1939 г. Волей-неволей человек приходил на работу с уверенностью, что это – на всю жизнь, отсюда тебя и вынесут в деревянбушлате, так что устраиваться надо прочно, как в семье. Переход из одной команды в другую рассматривался как предательство и частенько был весьма затруднителен. Из армейских и динамовских команд можно было уйти, только уволившись из рядов, что было очень непросто. Нашему форварду Юрию Чеснокову это стоило нескольких лет жизни. Обратной стороной такого очевидного ограничения свободы была особая атмосфера в коллективе – люди играли вместе долгие годы, сыгрывались, сроднялись. Им не платили огромных профессиональских денег, но вот эта внутренняя спайка несколько компенсировала то, чего у нас не было и быть не могло.

Третий принцип - это концентрация сил. Из необходимости быстрого и эффективного самоутверждения голого и босого государства вытекала необходимость сосредоточить ограниченные ресурсы для решения задачи, которое могло быстро принести максимально эффектный результат. Когда Советский Союз вышел из международной спортивной изоляции, усилилась тенденция собирать силы в кулак – в одну команду, которая и на внутреннем фронте всех давит, и на международном уровне конкурентоспособна.

Первым опытом в этой сфере была описанная выше история с «базовой командой ЦДСА», которая, правда сгодилась только на роль козла отпущения. Потом базовой командой стал «Спартак», который с добавлением Яшина и нашего Башашкина выиграл финал мельбурнской Олимпиады. Подобное же в еще более концентрированном виде и в течение более долгого срока было повторено с киевским «Динамо», хотя именно в качестве сборной Киев никаких серьезных успехов не достиг, но отмазка в виде Кубка кубков и Суперкубка действовала долго и надежно. Бронза на московской Олимпиаде Лобановскому в этом качестве не сгодилась – ждали намного большего…

Странно, что Брежнев, будучи болельщиком, причем по слухам – армейским, так распустил своего подчиненного – украинского наместника Щербицкого. Впрочем, говорят, хоккей генсек любил больше, а там ему чуть не каждый год подносили мировое золото на блюдечке с голубой каемочкой. И там-то «базовой», часто – до неприличия, командой были армейцы. Та же система работала и в других игровых видах спорта – волейболе, баскете и гандболе. И всюду, кроме женского волейбола, базовыми для сборных СССР были команды ЦСКА. Надо отметить, что, как правило, содержали еще одну команду достаточно высокого уровня, чтобы было на ком мастерство оттачивать. Чаще всего, во многих игровых видах спорта, вторым номером было «Динамо». В баскете, однако, с этой позиции их вытеснили сначала тбилисцы, потом питерцы и, наконец, «Жальгирис», который в качестве «второго» стал слишком много себе позволять.

Понятно, что такая ласкающая глаз советского бюрократа «стабильность» в спорте не могла привести ни к чему, кроме утраты самого главного его двигателя – конкуренции - и, в конце концов, к застою. Однако в течение какого-то времени и «мобилизационная экономика», в том числе и в спорте, дает возможность поддерживать высокий уровень, просто это путь тупиковый. Тем не менее система оказалась чрезвычайно прочной и не исчезла мгновенно с распадом строя, ее породившего. Как борода якобы продолжает расти у покойника, так и советская спортивная структура продолжала функционировать, видоизменяясь на ходу, но до последнего принося незаурядные результаты.

Еще одним изобретением, порожденным в недрах советского спорта, стала фактическая эксплуатация детского труда. По-моему, кто-то эмпирически допер, что для некоторых видов спорта удобнее и выгоднее использовать настолько маленьких детей, насколько они способны понять приказы и увещевания тренеров. Я по себе помню, как отбирали на акробатику – гибких, координированных и маленьких для своего возраста. Так легче крутить сальто и фляки. Важно, что в раннем возрасте, как правило, и инстинкт самосохранения, и способность к анализу опасности намного слабее. А взрослые дяди и тети – тренеры – науськивали: - Давай, давай! Двойное сальто! Тройное! С пируэтом! С двумя пируэтами! Так появились миниатюрные гимнастки, типа Ольги Корбут, не боявшиеся крутить сальто на бревне или петлю имени той же Корбут – на разновысоких брусьях. По крайней мере в одном известном случае это привело к трагедии – Елена Мухина на тренировке недокрутила сальто в опорном прыжке, получила перелом позвоночника, осталась неподвижной и умерла молодой.

Также стали тиражироваться в фигурном катании пары со здоровенными мужиками и тоненькими девочками, ростом им по пояс, которых можно было легко выбросить в тройной «кауфман» или таскать в поддержке на одной руки хоть вокруг всего катка. Вслед за тем – и малюсенькие одиночницы – двойной сальхов, тройной… тройной тулуп… И медали, медали, медали.

А еще - переохлаждения, битые колени, сотрясения мозга… И десятки и сотни детей, лишенных детства – как балетные. Но у тех на крайний случай найдется роль шестого лебедя в третьем ряду, а у деток, обуянных с подачи взрослых мечтой об Олимпиаде, но недотянувших, а таких – абсолютное большинство – ничего. Разочарование, травмы, комплекс неполноценности и обрушенной мечты. Впрочем, это уже давно перестало быть специфической чертой только лишь советского спорта.

Однако уход с арены советского спорта высших достижений потихоньку уходит в прошлое и ее важнейшая и неотъемлемая часть, специфический тип советского тренера.

ТТ или Тоталитарный тренер

ТТ, тульский Токарева – когда-то табельный офицерский пистолет, был типичной продукцией советской оборонной промышленности – простой, надежный, с хорошей прицельностью, в новейшие времена за высокие эксплуатационные качества ценится киллерами.

ТТ, тоталитарный тренер, тоже был типичным продуктом советской системы – простым и эффективным в достижении поставленной цели, ради которой можно было пожертвовать многими моральными ценностями, в первую очередь – ценностью жизней зависящих от него людей.

Такой подход был характерным качеством советского руководителя вообще – от мала до велика. Маршал Жуков – это абсолютное выражение понятия «тоталитарный (сталинский) маршал». Почти вся современная историческая литература убеждает, что главной его чертой и инструментом достижения цели была абсолютная безжалостность к своим бойцам, за что он и заслужил от них клеймо - «мясник», неоднократное слышанное мной от фронтовиков. Да, побед он достигал, но чего они стоили!

Совершенными «сталинскими маршалами», с моей точки зрения, были и сильнейшие из тоталитарных тренеров, которые в значительном числе сформировались в советское время, в особенности в армейских и динамовских командах. Здесь зависимость спортсменов была особенной – тогда практически все спортсмены имели офицерские звания, поиграв годик-другой на как бы действительной службе, получали звездочки (а кому-то их всаживали едва ли не насильно) и надевали ярмо на 25 лет. Конечно, в условиях советской системы тут были и свои преимущества: в отличие от спортсменов профсоюзных команд, армейцы и динамовцы к 45-ти - 47-ми годам, дослужившись до майора или подполковника на какой-нибудь должности замкомдива по физподготовке или письмовода в спорткомитете МО, получали неплохую по тогдашним меркам пенсию.

Имелась и обратная сторона: плохо играешь (пьешь, гуляешь) – отправляешься в СКА (Новосибирск) (был и такой – там Раздаев засветился), а коли сильно норовистый, – то в строй. И многим сошедшим могли предложить не спортроту в МВО, а должность в забытом богом округе, где от тебя до самого завалящего стадиона, – как до Луны. В своих экспедициях я повидал, каково советскому офицеру служится в таких местах, какой это мед, и каким надо быть титаном духа, чтобы не спиться с круга за месяц.

В таких условиях тренер был царем, богом, и, в буквальном смысле, воинским начальником, а отсутствие у игроков возможности возражать и сопротивляться тиранству так или иначе, рано или поздно притупляли самокритику даже у самых умных. Да, все ТТ требовали дисциплины, и это было справедливо и разумно. Дисциплина нужна любому спортсмену, чтобы держаться на высоком уровне длительное время, чтобы не играть – кто в лес, кто – по дрова. Но ничем не ограниченная власть не только обрубала с «куска мрамора лишнее», а и калечила. И не надо путать тоталитарного тренера с западным тренером-диктатором – этому игрок, особенно после дела Истхэма , в силу существующей свободы воли имел возможность возражать, потребовать продажи в другой клуб, разорвать контракт, черт возьми! По исторически причинам и в первую очередь по причине тоталитарного характера нашего государства, начиная с Иоанна III, ничего этого у нас не было никогда.

Классическими ТТ в хоккее были Тарасов и Тихонов. Их роднит абсолютная власть над телами и душами их подданных и высокая эффективность, хотя людьми они были, конечно, разными.

Анатолий Владимирович, несомненно, - великая личность. Создатель того, чего не было до него. Я вообще это выше всего ценю. Фанатик хоккея, трудоголик, говорят, и во сне, и на смертном одре думал о деле своей жизни. Тарасов воспринимался как фундаментальная константа, при том, что он, конечно, был самой переменной величиной, изменчивым в идеях и выдумках, проводимых в жизнь с прямотой и целеустремленностью танка.

Хоккей в специфических условиях советского спорта достиг уровня искусства, потому что был срежиссирован им по меркам высшего мастерства и отрепетирован до абсолютного автоматизма. Тот, кто видел игру пятерки Петрова, согласится, что это так.

Оба великих хоккейных ТТ скрупулезно подбирали исполнителей своих идей, решительно выбрасывая даже отличных игроков или разрушая, казалось бы, совершенные сочетания. При этом на пути к достижению совершенства ни тот, ни другой не считались ни с какими потерями. Тарасов, едва оставив карьеру игрока и став старшим тренером ЦСКА, вступил в перманентный конфликт с Бобровым, который не желал укладываться в его схемы. Это противостояние закончилось только с уходом Боброва из спорта, а пока он был в силе, его авторитет Тарасова ограничивал. Зато впоследствии Анатолий Владимирович уже оказался всевластен и лепил команду по своему произволу и представлениям о прекрасном.

В одночасье из команды без всяких объяснений были устранены Сологубов и Трегубов – первая «классическая» пара защитников ЦСКА и сборной. Спасибо им никто не сказал, а стоило бы. Они были эпохой в советском хоккее. Таких людей следовало бы проводить из хоккея с государственными почестями – они это заслужили. Когда из команды и первой тройки «академиков» ушел Локтев, совсем еще молодой Альметов перестал устраивать Тарасова, и центрфорварда сборной СССР выбросили из команды и из спорта. Остаток жизни великий нападающий провел незавидно.

И позже даже самые заслуженные и очевидно надежные были совершенно бесправны. Когда Третьяк, уже возрастной, семейный, известный как отъявленный режимщик, лишь заикнулся об ослаблении строгостей лично к нему, он тут же был выставлен Тихоновым вон. Виктор Васильевич перенял у Тарасова его систему, довел ее до логического завершения, выдергивая в ЦСКА практически любого нужного игрока, не считаясь с его желанием.

Этот хоккей мог возникнуть и существовать только в наших условиях, когда лучшие игроки концентрировались в очень ограниченном количестве клубов (никогда не более четырех, а в основном - двух) и наигрывались долгими годами. Заметьте, что и принцип игры устойчивыми пятерками был введен и укоренился именно в советском (и, отчасти, аналогичном ему чехословацком) хоккее. В нынешних условиях сразу по всем соображениям этот хоккей воспроизведен больше быть не может. И нам остается испытывать чувства, наверное, похожие на те, что испытывали любители пения кастратов или гладиаторских боев, когда история отвергла эти развлечения – как порядочные люди они не могли желать возвращения жестокого прошлого, но сладкие воспоминания оставляли и горечь от невозможности еще раз услышать или увидеть любимое искусство. А в постсоветских условиях, совершенно ему чуждых и противопоказанных, Тихонову уже не удалось показать класс. Это было не его Время.

Характерно, что и в других видах спорта одновременно сформировались замечательные тренеры такого типа. Это и Александр Гомельский, который удивительно с Тарасовым схож и недаром с ним дружил, и Станислав Жук. Все они требовали и добивались от своих спортсменов абсолютного самоотречения, выбрасывая тех, кто не мог или не хотел проявить абсолютное послушание.

Полковники Анатолий Тарасов и Виктор Тихонов

Лобановский, на мой вкус, является абсолютным выражением понятия «тоталитарный тренер» в футболе. Им в киевском изоляте за спиной фана Щербицкого , олицетворявшего на Украине всю мыслимую власть, была создана максимально эффективная в тех условиях система. Она основывалась, в первую очередь, на полной концентрации людских ресурсов республики. Команда держала в составе 2 – 3 комплекта игроков, не отпуская их или отпуская с великим трудом только в периферийные украинские команды, лишь бы не усилить конкурентов. Эта стратегия «собаки на сене» загубила карьеры массы народу.

Наиболее разительный пример – с Поркуяном, которого выдернули из одесской основы и годами держали на скамейке. В 66-м он стал лидером нападения сборной, а, вернувшись, сел на 4 года на лавку, чтобы потом снова блеснуть в сборной. Отпустили Онищенко и Семенова из дубля в Луганск, но как только они стали чемпионами, выдернули обратно в Киев. Онищенко заиграл, а Семенов, диспетчер «Зари», опять засел на лавку, и карьера его фактически закончилась. Только Протасов и Литовченко засветились в «Днепре» – утянули.

Система концентрации сил в одной команде Украины не ограничивалась отбором игроков. Она распространялась и на отбор очков – в некоторых первенствах это было видно невооруженным глазом. Когда очков не хватало, а московские конкуренты дышали в спину, украинские клубы дисциплинированно отдавались Киеву. Таким образом, результаты нескольких чемпионатов были «расписаны» или, проще говоря, сфальсифицированы. Согласимся, в Москве такое было невозможно – и армейцы, и «Спартак», и «Динамо» скорее сдохли бы, чем отдали победу извечному конкуренту.

Да, конечно, Лобановский использовал все наиболее современные достижения, привлекал научную группу, но при этом жесточайшим образом боролся с индивидуальностями. Даже Блохин, несмотря на свое исключительное положение бомбардира, на которого работала вся команда, всего лишь занимал свое место в обойме. И лишь ближе к концу карьеры стал кое-что себе позволять. Бышовец там зажиться не мог, недаром Лобановский предпочел ему куда менее классного, но более дисциплинированного и послушного Пузача.

Еще раз повторюсь, не могу простить, что ради стандартизации игры, ради точного исполнения своих заданий и планов Лобановский глушил самобытность, в первую очередь Бессонова и Колотова, которые не сделали в футболе того, на что были способны от природы. Парадоксально, сам Лобан в бытность игроком был ультра-индивидуалистом, водился, мяча никому не давал, трибуны его за это матом крыли, но ему на все это было наплевать, и он продолжал водиться, пока не терял мяч. А когда стал тренером сам, душил индивидуалистов, стриг под одну гребенку игроков, которые были талантливей его самого, чего он им, по-моему, простить не мог.

Идеалы Лобановского лучше всего нашли выражение в стиле защиты его команды. За все годы киевская защита не выделила из своей среды ни одного яркого бека, все они были какие-то калиброванные и отличались лишь уровнем грубости. Это была тактика «осиного роя», когда на нападающего выходили двое, их страховали следующие два, а тем временем возвращалась первая пара. Да и грубости киевлянам никогда было не занимать – коновалы там были выдающиеся, вроде Соснихина… Рядом можно было поставить только «зондеркоманду» из «Динамо» московского – Никулина, Новикова… Да, «Качалка» добивался побед, но ущерб, который нанес нам «футбол Лобановского» своей безнравственностью, имеет куда более долговременные последствия, чем преходящие успехи.

Похоже, последней действующей моделью ТТ оставался Карполь – тренер женской волейбольной «Уралочки» и долгое время – сборной СССР. Такой же профессионал, живущий своим делом и делающий его с каким-то демонстративным хамством. Смотрите, дети, вот так выглядел настоящий советский тоталитарный тренер. Но так работать можно только с теми, кто терпит такое обращение. Скоро такие кончатся.

Наверное, в одном виде спорта одновременно больше одного ТТ действовать не может – это противоречит принципу концентрации всего лучшего материала в одной точке. Именно в футболе у нас, в ЦСКА, не добивались успеха именно тоталитарные тренеры. Клоны Лобановского – Базилевич и Морозов - у нас просто провалились (это бы ничего – они нас провалили).

ПалФедорыч Садырин тоталитарным тренером не был. Он сам страдал от своего демократизма и, хуже того, неумения держать толпу в руках. А неуправляемая толпа его же и сжирала, причём не раз. И себя тоже – достаточно вспомнить судьбу тогдашнего «Зенита». И все же мысль о том, что результатов можно добиваться не только жестокостью и презрением к жизни и личности спортсменов, греет мне душу. Я признаю величие Тарасова, но он остался в прошлом, и теперь его методы уже принципиально непригодны. А ПалФедорыч и сейчас мог бы успешно трудиться, кабы не злая судьба.

Таким был и Всеволод Бобров – он сам был врагом схемы, потому что таланта в нем было слишком много. Был он в какой-то степени эгоистом, но, в отличие от Лобановского, не душил чужую индивидуальность в отместку за собственную нереализованность, а наоборот, помогал игрокам расцвести, наверное, потому что сам реализовался на 200%. Не был он держимордой, а оттого легко работал и в «Спартаке», и у нас. Костя Локтев тоже доказал, что можно править хоккейным ЦСКА, будучи человеком, а не ТТ.