Блог

...А вот не грохнулся! Несмотря на рысканье, тангаж и склонность к сваливанию в штопор, автопилот подхватил Коробкова, как только он, миновав охранника, ввалился в коридор первого этажа, и довел до двери родной лаборатории. На остатках горючего специалист по хромосомным реакциям и ответственный дежурный дотянул до того, что называлось «гостевым диванчиком», совершил мягкую посадку и перешел в режим консервации. Обязанности дежурного подождут и до полуночи…
                                                                       * * *
Пробуждение было тяжким. Первое, на что наткнулся еще не сфокусированный взор Коробкова, было высунувшейся из батареи ехидной рожей домового Низраваза. Эта нечисть просочилась в отопительную систему из канализации и теперь потихоньку гадила сотрудникам. Говорили, что когда-то Низраваз подвизался в качестве заклинателя запойных и даже пытался на этом защитить диссертацию, но был пойман на подтасовке экспериментальных данных и низвергнут. Допился до зеленых чертиков, сбежал из-под охраны, пиратствовал на просторах канализации городка, вконец одичал и превратился в домового.

В прошлой жизни Низраваз был болельщиком Мясокомбината, а потому теперь особенно пакостил Коробкову, про которого его болельщицкие пристрастия были известны всем.
Низраваз, тем временем, мерзко ухмыляясь, вывел в воздухе корявым когтем фосфоресцирующий профиль тренера команды Мясокомбината Эротоманцева и слоган «Пищевикъ – чемпион!». Профиль вспыхнул и стал, мерцая, медленно угасать, а в комнате ощутимо потянуло серой – за домовом так и тянулся шлейф его фекального прошлого... Атеист в третьем поколении, материалист и диалектик Коробков перекрестился, омахнулся большим пальцем и трижды плюнул через плечо. Низравазова рожа слегка перекосилась, и он до половины втянулся в продувочный кран батареи.

Да, та рюмка «Киндзмараули», которая отполировала последние полстакана ректификата, наверное, была лишней. А вот, что важно с точки зрения тематики НИИ ХРЕНА, есть совершенно не хотелось…

Но и спать со всем этим было совершенно невозможно. На обход производственных помещений не тянуло. Надо собраться и преобразовать спиртное в макроэргические соединения! Воля исследователя и экспериментатора привычно сосредоточилась в желудочно-кишечном тракте и принялась за нелегкую работу. А пока Коробков включил компьютер.

Что там на родном сайте? Нет, понятно – все пьют, и никому в голову не придет сказать умное слово о футболе или выложить какой-нибудь потрясающий инсайд о приобретениях в любимую команду, да и хоть бы одна зараза с Новым Годом поздравила! Но все же…

            На главной, там, где анонсировались новые материалы, Коробкова встретила неожиданность – он-то думал, что админы вырубились до «после праздников», и его, последняя аналитическая статья об особенностях тактико-технических характеристик конкурентов из Санкт-Питершанца так и провисит до всеобщего похмела. Но нет – с шапки новой статьи на него пялились какой-то исключительно злодейского вида носатый Дед Маразм и блядковатая рожица его Снежной Дурочки. А главное - название материала!

Сначала что-то знакомое царапнуло глаз, а потом Коробков с ужасом увидел, что кто-то стырил из его компа заголовок последней статьи в Российском Алкоголическом Журнале, куски его основополагающих статей, даже отчеты по закрытой тематике и нагло перемешал с его же лучшими постами с критикой тверддаевской тактики трех защитников при двух опорных. Все это сопровождалось ухмылками и подмигиваниями неведомого автора, явно намылившегося подорвать на сайте незыблемый коробковский статус «вора авторитетного»!

От такой наглости у Коробкова аж воля расслабилась, и процесс преобразования спиртного в энергию дал сбой. Коробков поспешно произнес про себя заклинание сайта http://www.цементы.ру: «Пил-блевал, пил-блевал, пил-блевал», но другой заголовок добил его окончательно:

«Наше фсё – в Франкмасонии!» (1)

Коробкову стало совсем нехорошо, а тут еще с экрана на лабораторный стол не спеша и не в ногу сошла колонна сиреневых поросят. Передний осклабился и прохрюкал «Мы – мясо!». Кто бы сомневался! Коробков, борясь с подступающими к жизненно важным органам сивушными маслами, тем не менее, размахнулся и грохнул в наглое свиное рыло, но по дороге зацепил кулаком торсионные весы, расшиб костяшки и сам свалился на пол, уткнувшись физиономией в какую-то тряпку.
*          *         *
Сознание медленно возвращалось. Так, поросята, заходившие в комнату были сиреневыми. Наверное - цветовосприятие нарушено. Та пара пива перед «Абсолютом» и той колбой с гидролизным, которую приволок Фомкин, была неуместной и нарушила гармонию. Да, а во что это мы уткнулись мордой? Очевидно, что это – не салат. Уже хорошо. Ага, похоже, это шарфик. Возможно, даже роза, хотя Коробков принципиально не носил атрибутики, считая, что клубный патриотизм должен жить в глубине души, а не выставляться напоказ. Ладно, сосредоточимся: шарфик явно имеет составляющую в красной области спектра, и это обнадеживает, а вот эта полосочка? В комнате было темновато, и Коробков, ворочая непослушными глазодвигательными мышцами, попытался сфокусироваться. Синий? Черт, ведь никогда не страдал дальтонизмом, бело-голубых различал даже впотьмах за два квартала, а тут такой конфуз. Ладно, попробуем на запах. Пованивало чем-то знакомым и не слишком радостным, будто угольком и туалетом типа сортир. Господи! Уж не паровозную ли розу черт зеленый ему подкинул?!
Низраваз, между прочим, никуда не девался. Осторожности для от крана батареи отопления он не удалялся, но дистанционно курочил лабораторный телевизор. Коробков притащил когда-то этот полудохлый «Рубин» из дому, чтобы после затянувшегося опыта не мчаться к началу матча. Переключатель программ был принципиально выломан, и агрегат показывал только спортивный канал - по федеральному футбол показывали по выходным. А уж в выходной сам бог велел идти на стадио.

Зеленая скотина, телескопически выдвинув кривой рожок, залезла им под переднюю панель, подковырнула, экран засветился и, порябив с минуту, показал какие-то заморские сиськи. Судя по логотипу в углу экрана, эта нечисть сбила настройку и зацепила спутниковый порноканал. Тут же из углов повысовывались пропитые хари чертиков, с которыми Коробков боролся, ставил ловушки с «Тройным» одеколоном, вроде победил, но разве в ниихреновской лаборатории можно извести зеленых чертиков радикально?

Телевизор надо было спасать, Коробков рванулся вперед и попытался уцапать нечистого за рог, но супостат оказался проворен и рванул прочь по потолку, волоча в передних копытцах прибор. Попытка сбить врага зенитным огнем не удалась - запущенная в Низраваза колба с лимонной кислотой только заставила того сделать вольт и задеть светильник с давно уже прокисающей лампой.

С противным чпоком ярко вспыхнула и тут же погасла перегоревшая лампочка, но в последнем ее предсмертном сполохе полоска на шарфике на мгновение осветилась, как солнцем.

Полоска была зеленая!
* * *
Мерзостный домовой наяривал то по стенам, то по потолку коридора первого этажа, преследуемый ответственным дежурным по Институту. Мелькали таблички давно закрытых за отсутствием денег и персонала лабораторий Марочных Усилителей Диеты Алкоголиков, Базовой Лаборатории Естественных Виноматериалов, окованная железом дверь Отдела Оборонного Алкоголизма.

- Заодно и Институт обойду! - подумал на ходу Коробков.

Коробков приметил, что Низарваз притомился. И с физподготовкой у этого зеленого алкоголика было неважно, и «Рубин» тянул к земле. - Возьму измором - решил Коробков и наддал.

Угрожая удирающему Низравазу подхваченным по пути из гнезда углекислотным огнетушителем ОУ-5, Коробков погнал супостата в правое крыло – там были сплошь закрытые лаборатории и заброшенные склады, и давно не топили. Хрен он там в батарею залезет – замерзнет! Правда, в канализацию может просочиться, но где там сортиры, уже никто не помнил. К тому же из экономии места когда-то половину гальюнов переделали в рабочие помещения, оставив мужские только на четных этажах, а женские на нечетных. Коробков почему-то был уверен, что Низраваз все же не до такой степени опустился, чтобы лезть в женский туалет.

После трех поворотов, где Коробков парировал попытки домового улизнуть и утащить «Рубин» в большие стояки отопления, преследуемый и преследователь влетели в тупиковый коридорчик. Сюда, наверное, уже лет пять не ступала нога научного сотрудника – двери были заколочены в незапамятные времена расцвета застоя. Тут когда-то жил и творил классик НИИ ХРЕНА Соломон Львович Бецалельсон.

Загнанный в тупик Низраваз заметался по потолку, ломанулся было в стояк, но тот встретил его ледяным дыханием, и домовой отпрыгнул, загораживаясь «Рубином» от наседающего Коробкова. Ситуация для ученого тоже была тупиковой – телевизора было жаль, когда еще другой найдешь!

Внезапно зеленая скотина сделала пируэт и, явно на что-то решившись, рванулась в угол и полезла за стальной шкаф, в котором обычно держат ЛВЖ и СДЯВ (2) , прикрывая отход поставленным на попа телевизором. За шкафом зашуршало и завоняло. «Ушел-таки, гад, в свою фановую трубу!» - подумал Коробков. Ну, и черт с ним! Моральная победа одержана – телевизор отбит. Надо будет только настройку на спортканал восстановить.

Коробков подошел к шкафу, собираясь взвалить на грудь «Рубин», но тут взгляд его уперся в надпись на дверце – С.Л.Бецалельсон.
* * *   
            Классик, широко известный в узких кругах специалистов по алкоголю как Мудрый Соломон, прибился к НИИ ХРЕНА в самом начале его существования и пережил здесь борьбу с космополитизмом потому, что не имел медицинского, да и никакого другого диплома, а только справку об окончании трех курсов Строгановки по кафедре художественной керамики. На его счету была масса открытий и самоотверженных опытов, которые классик ставил на самом себе. С его работами была связана и легенда, передававшаяся в Институте из поколения в поколение.

Как-то раз, когда компания по борьбе с космополитизмом уже закончилась, а по борьбе с сионизмом еще не началась, в самом начале восстановления научных контактов с Европой, Бецалельсон по какому-то недоразумению попал в группу, выезжавшую в за рубеж на конгресс по алкоголизму. Видимо, группе алкоголиков в штатском потребовался узкий специалист. Группа нелегально вывезла домой огромное количество материалов, за что все получили по звездочке, а Соломона просто оставили в покое.

Вывезенное, естественно, было направлено в какие-то высокие, недоступные для простых исследователей хромосомных реакций на алкоголь сферы, но мудрый Соломон сумел кое-что заначить для своих экспериментов. Известно, что ему удавались совершенно удивительные вещи, сам он всегда был бодр, и никто никогда не видел, чтобы он что-нибудь ел.

Когда в конце 70-х душа этого исследователя отлетела, институтская комиссия по научному наследию изучила все его лабораторные журналы и в одном из годовых отчетов обнаружила фразу, на которую раньше никто не обратил внимания. Бецалельсон писал:

- И когда я сообразил, какой кайф могло словить человечество от моего Белого Духа, я забыл, куда поставил бутылку.

Отчетец этот по НИОКР за 1959 год втихаря перечитали все аспиранты, дипломники и даже курсовики, и шастали периодически по институтским складам и кладовкам в надежде набрести на магическую жидкость. Ан, не выгорело никому. Белый Дух постепенно перешел в разряд легенд, считалось приличным в него не верить. И только не очень удачливый младший научный Нимес попробовал защитить по Белому Духу диссер, который не мог быть экспериментальным по причине отсутствия самого предмета исследования, а литературную работу, к тому же основанную больше на институтских байках, забанили абсолютным большинством.
*          *         *
А теперь Коробкова, ни в какие легенды, конечно, не верившего, вдруг забрало. А вдруг вот здесь, в простоявшем на самом виду шкафу и валяется где-нибудь в уголку этот легендарный Белый Дух? Да и ночь нынче – новогодняя… Так хочется подарок получить, раз ни одна скотина не поздравила…

Коробков с сомнением взялся за дверцу – конечно, не сейф, но раньше такие вещи делали на совесть, и без автогена тут не обойтись. Но, когда он потянул дверь за фиксирующую замок рукоятку, она с отчаянным скрипом открылась…

Коробков заглянул в шкаф и осмотрелся. Среди початых канистр спирта, рассыпанных ампул с алкоголь-дегидрогеназой и запыленных баночек с корнишонами вдруг блеснул металл круглого контейнера с черепом и костями на боку. Коробков вытащил его на свет и увидел четкую, несмотря на прошедшие долгие годы надпись

 “White Spirit”
Не веря своим глазам, Коробков прижал к сердцу контейнер. Ну, вот же, конечно, это он и есть – Белый Дух!

Азарт исследователя погнал Коробкова институтскими коридорами обратно в лабораторию, заставив даже забыть о доблестно отбитом у врага «Рубине». Конечно, больше всего хотелось хватануть прямо здесь, но это было бы слишком примитивно. Коробков, когда-то учившийся на трудах Бецалельсона, понимал, что до такого пошлого метода, как жрать из горла, классик никогда бы не опустился.

В лаборатории, раздобыв относительно чистую бюретку, Коробков стал титровать ректификат в любимой пропорции классика 1 к 1946. Дело в том, что и Мудрый Соломон по своим, глубоко личным мотивам, болел за «Конармейцев» и любил смешивать ингредиенты в пропорции, связанной с годом их первой славной победы.

Ректификат, по мере титрования, проходил разные цветовые стадии, разок принялся пузыриться, но, когда установленная пропорция была достигнута, приобрел хрустальную прозрачность с легким золотистым отливом.

Ну, с наступившим! Коробков взял стакан, в котором проходил процесс, привычно задержал дыхание… И выпил!

И когда на плодородный слой «Абсолюта», отполированного до высшего класса точности той рюмкой «Киндзмараули», которая сначала показалась лишней (нет, «Киндзмараули» лишним не бывает!), лег Белый Дух, жизнь внезапно изменилась. Вот в чем дело – принявший элексиру становился ясновидящим!

Коробков прозрел все будущее на год вперед: братья Козодерезуцкие больше не будут бодаться на поле, а станут грамотно стелиться в подкатах, вратаришка юный Афигеев отработает, наконец, прыжок из ближнего нижнего в дальний верхний угол, а молодое дарование хав Сахарков, всемерно себя разовьет и посрамит своими гениальными пасами плеймейкеров, которыми так кололи глаза конармейцам. И перед повлажневшими от счастья глазами Коробкова встали картины грядущих побед: Еврокубок на новом Серпузовском стадионе под крышей, салют и выведенный в небе истребителем слоган «Конармеец – чемпион!».

Даже усы на портрете тренера Тверддаева в красном углу встали торчком, как будто он и есть основатель конармейского клуба маршал Забубенный. А может, это портрет маршала задвоился?

Взгляд Коробкова упал на так напугавший его ночью паровозный шарфик. Роза была конармейская, украшенная исполненной тонкой интеллигентности надписью «Золотой ОУКС!».

И даже злобная, со взломом, пародия на его аналитику на родном сайте теперь казалась невинной дружеской новогодней шуткой.